Без интуиции мы бы все еще находились в пещерах", - говорил писатель-футурист Мэрилин Фергюсон. Альберт Эйнштейн утверждал; "Действительно ценный фактор – это интуиция". Согласно Карлу Юнгу, интуиция – это один из четырех параметров личности.

Роль интуиции в научном творчестве является темой исследований ученых различных сфер научных интересов от математиков и физиков до социологов и психологов. Но вначале рассмотрим, что нам известно об интуиции."Интуиция (лат. Intueri – пристально смотреть) – способность непосредственного постижения истины. В домарксистской философии интуиция рассматривалась как особая форма познавательной деятельности. Декарт , например, считал, что дедуктивная форма доказательства покоится на аксиомах, последние же постигаются чисто интуитивно, без всякого доказательства. Интуиция, по Декарту, в соединении с дедуктивным методом, служит всеобщим критерием полной достоверности. Большое место занимает интуиция в философии Спинозы , который считал её "третьим родом" познания, наиболее достоверным и важным познанием, схватывающим сущность вещей». В зарубежной философии и психологии интуиция длительное время рассматривалась как мистическая способность знания, несовместимая с логикой и жизненной практикой (Интуитивизм ).

Считается, что психологический механизм интуиции ещё мало изучен, но имеющиеся экспериментальные данные позволяют считать, что в его основе лежит способность индивида отражать в ходе информационного, сигнального взаимодействия с окружающим наряду с прямым (осознанным) и побочный (неосознанный) продукт. При определённых условиях эта (ранее не осознанная) часть результата действия становится ключом к решению творческой задачи. Результаты интуитивного познания со временем логически доказываются и проверяются практикой.

В научной сфере известен "Интуитивизм, какидеалистическое течение, получившее большое распространение в зарубежной философии. Рациональному познанию интуитивизм противопоставляет непосредственное "постижение" действительности, основанное на интуиции, понимаемой как особая способность сознания, несводимая к чувственному опыту и дискурсивному , логическому мышлению. Интуитивизм прямо смыкается с мистицизмом".

В справочниках выделяется и интуиция политическая – знание как результат "непосредственного усмотрения", то есть знание, возникающее без осознания путей и условий его получения. Политическая интуиция является частью механизма творческой политической деятельности и обнаруживается в способности как "целостного охватывания" условий проблемной политической ситуации, так и предвидения возможных сценариев и результатов её развития. С позиции философии интуитивизма политическая интуиция трактуется как скрытая в глубинах бессознательного первопричина творческого политического акта. В политической психологии интуиция рассматривается как необходимый, внутренне обусловленный природой творчества момент выхода за границы сложившихся стереотипов поведения и, в частности, логических программ поиска решения политических задач. Вместе с тем подчёркивается, что интуитивное знание опосредованно опытом практической и познавательной деятельности политических субъектов, что позволяет говорить о профессиональной интуиции как необходимой составляющей политического творчества.

В данной работе предпринята попытка рассмотреть роль интуиции в научном творчестве через генезис введения понятия интуиция в научную сферу в ХХ веке.

Роль интуиции по Фрэнку Найту

Одним из первых ученых в ХХ веке, введших в научный оборот понятие интуиция, является американский экономист Фрэнк Найт. Общепризнанный первооткрыватель проблемы неопределенности в рамках современной экономической теории, в своей книге "Риск, неопределенность и прибыли", изданной в 1921 году писал: "Предвидение будущего во многом схоже с феноменом памяти, на котором оно основано. Когда мы хотим вспомнить забытое нами имя или цитату, мы задаемся целью и находим в глубинах памяти нужную информацию (часто это случается, когда мы заняты чем - то посторонним) или же не находим, но в любом случае мы можем сказать очень немногое о том, что в действительности происходит в нашем мозгу, какова "техника" этого процесса. Точно так же, когда мы пытаемся понять, чего надо ожидать в определенной ситуации и как соответствующим образом приспособить к ней свое поведение, мы, скорее всего, совершаем множество не относящихся к делу ментальных операций, и первая мысль, которую мы можем ясно осознать, заключается в том, что нужное решение принято и образ наших действий определен. Протекающие в нашем мозгу процессы не кажутся достаточно осмысленными, и в любом случае они мало имеют общего с формально - логическими процессами, которые используются учеными в их исследованиях. Мы противопоставляем два эти типа процессов, рассматривая первый из них не как умозаключение, а как "суждение", "здравый смысл" или "интуицию".

Фрэнк Найт в чем-то даже уравнял "логические умозаключения" и "интуицию". "Точная наука о логических умозаключениях оказывает слабое влияние на формирование мнений, составляющих фундамент поведенческого решения, и что это верно вне зависимости от того, чем обосновано действие: предсказанием на базе исчерпывающего анализа или вероятностным суждением (априорным или статистическим). Мы большей частью действуем на основе оценок, а не умозаключений, на основе "суждений" или "интуиции", вне размышления. Оценка или интуитивное суждение чем-то схожи с вероятностным суждением".

В работе Фрэнка Найта понятие "интуиция" соединяется с понятием "анализ" и "синтез". "Мы знаем о том, почему мы ожидаем наступление тех или иных событий, так же мало, как и о том, что происходит в нашем мозге, в то время как мы вспоминаем забытое имя. Несомненно, существует определенная аналогия между подсознательной "интуицией" и логическим размышлением, так как цель в обоих случаях заключается в предвидении будущего, а возможность составления прогноза, по-видимому, основывается на единообразии мира. Следовательно, в обоих случаях должны иметь место некоторые операции анализа и синтеза".

Позиция Фрэнка Найта не носила "оборонительного" характера, что стало характерным в более поздний период.

Роль интуиции в научном творчестве по Томасу Куну

Роль интуиции в научном творчестве целенаправленно исследовали ученые, которых принято называть историками науки. Одной из знаковых фигур в этом научном сообществе занимает Томас Кун. Томас Самюэль Кун родился 18 июля 1922 года в Цинциннати (США). После окончания физического факультета Гарварда в 1943 году он получает степень бакалавра по теоретической физике, в 1946 году – степень магистра, а в 1949 – доктора. Позднее Кун переключается на историю науки и в 1958 году становится профессором. В 1962 году выходит его центральная и самая знаменитая книга "Структура научных революций", вызвавшая широкий резонанс.

Именно в книге "Структура научных революций" и есть глава, под названием «Неявное знание и интуиция». Томас Кун отмечает: "Этот вид знания не достигается исключительно вербальными средствами. Скорее он облекается в слова вместе с конкретными примерами того, как они функционируют на деле; природа и слова постигаются вместе. Заимствуя еще раз удачную фразу М.Полани, я хочу подчеркнуть, что результатом этого процесса является "неявное знание", которое приобретается скорее практическим участием в научном исследовании, чем усвоением правил, регулирующих научную деятельность".

Точка зрения Томаса Куна рождалась в полемике, в частности с Карлом Поппером, именно поэтому понятны его "оборонительные" слова в защиту интуиции. "Это обращение к неявному знанию и к соответствующему отбрасыванию правил позволяет нам выделить еще одну проблему, которая беспокоила многих критиков и, по всей вероятности, послужила основой для обвинения в субъективности и иррационализме. Некоторые читатели восприняли мою позицию так, будто я пытаюсь построить здание науки на не анализируемых, индивидуальных интуитивных опорах, а не на законах и логике".

Отделение неявного знания от знания по Томасу Куну заключается в том, что "мы не обладаем прямым доступом к тому, что знаем, никакими правилами или обобщениями, в которых можно выразить это знание". Объясняя свою позицию, он писал: "То, против чего я выступал в этой книге, состоит, следовательно, в попытке, ставшей традиционной после Декарта (но не ранее), анализировать восприятие, как процесс интерпретации, как бессознательный вариант того, что мы делаем после акта восприятия. Целостность восприятия заслуживает особого внимания, конечно, благодаря тому, что столь существенная часть прошлого опыта воплощена в нервной системе, которая преобразует стимулы в ощущения. Механизм восприятия, запрограммированный подобающим образом, имеет существенное значение для выживания".

Таким образом, в рамках целостного восприятия Томас Кун впервые соединил два понятия "интуиция" и "прошлый опыт", тем самым ввел интуицию в научную сферу в новом формате "неявного знания", опирающегося на "прошлый опыт".

Место интуиции в теории по Рэндаллу Коллинзу

Известный американский социолог Рэндалл Коллинз в своей работе "Социология: наука или антинаука?" затронул и тему интуиции. В главе «Роль неформальных понятий и интуиции в теории» он писал: "Идея полной и строгой формализации, операционализации и измерения всего и вся в научной теории - химера. В каких – то пунктах теории всегда обнаруживаются неформальные понятия и интуитивные скачки мысли. Всегда существует некая метатеоретическая установка на то, что является первоочередным в интеллектуальном плане. Научная теория дает набросок модели изучаемого мира под определенным углом зрения. Гипотезы имеют производный от этой модели характер, и сам процесс их выведения включает интуитивные скачки. При операционализации понятий для эмпирической проверки мы всегда совершаем еще один интуитивный скачок, принимая решение, что такие – то конкретные измерения или иные наблюдения действительно имеют отношение к данной теории. Эти интуитивные или неформальные скачки суть предмет, вокруг которого (или, во многих случаях) должны происходить теоретические дискуссии".

Как и в позиции Томаса Куна по вопросу интуиции он занимает «защитные» позиции. "Но подобные скачки вполне оправданы просто потому, что таков мир. Они не лишают нас права на науку, ибо во всех науках есть пункты, где совершаются интуитивные скачки. Если естественники иногда забывают это и рассуждают в грубоватой позитивистской манере так, словно бы они не сообщают «ничего кроме фактов», то это потому, что в процессе накопления научных процедур они уже сделали удачные интуитивные скачки и теперь располагают рабочими моделями, которые они интуитивно прилагают к большинству изучаемых явлений".

Также как Томас Кун Рэндалл Коллинз оперирует термином неявное (скрытое) знание: "Успешно развивающаяся наука возможна даже при наличии в ней областей фундаментальной неопределенности, которые относятся к сфере невысказанного, неформального понимания. Неявно выраженное, скрытое знание – это тоже знание, поскольку оно работает".

Рэндалл Коллинз жестко увязал интуитивные понятия и науку. "Гибкий эмпиризм, работающий где необходимо, с неточностями и интуитивными понятиями и оставляющий много места для теоретической работы, которая связывает разные факты, - это ядро науки", обосновывая вышесказанное тем, что "таким путем интерпретативистские школы ввели в социологию содержательно важные теории".

Заключение

В конце ХХ века тема интуиции, как своеобразного феномена, снова оказалась в сфере внимания научной общественности. В первую очередь это было связано с тем, что успех ряда всемирно известных предпринимателей: Билла Гейтса, Теда Тернера, Марселя Бича был связан с наличием у них интуиции. Бартон Клейн из Гарварда в "Динамичной экономике" писал: "Если предприниматель хочет привлечь на свою сторону цифры, он должен положиться на интуицию в разработке новых гипотез. Богатство предпринимателя в догадках. Но если его догадки неясны, предприниматель должен довериться своей интуиции".

Карл Юнг отмечал, что "экстравертно – интуитивный индивидуум чрезвычайно важен как для экономики, так и для культуры". Данное высказывание можно смело отнести и к науке. Современные исследователи считают, что интуиция – это не врожденная, а приобретенная способность. Это приводит к мысли, что интуитивные способности необходимо выявлять и развивать. И в этом вопросе важнейшим условием является опыт.

Многочисленные исследования показали, что люди, обладающие интуицией, предпочитают абстрактное рациональному, прозрение – поискам, качественное – количественному, схоластическое – линейному, макро – микро, шестое чувство – обычным чувствам, долгосрочное – краткосрочному, предчувствие – точной информации, аналоговое – цифровому и будущее – прошлому. Это и есть предпосылки креативного мышления и широкомасштабных инноваций. Вышеизложенное приобретает целостную картину и соединяет в себе точки зрения на интуицию и Фрэнка Найта, и Томаса Куна, и Рэндалла Коллинза в рамках цитаты Соичиро Хонды, автора 470 изобретений и 350 патентов, почетного доктора десятка университетов: "Многие люди мечтают об успехе. Я считаю, что успех может быть достигнут только через повторяющиеся неудачи и самоанализ. Фактически успех – это только 1% вашей работы, а остальные 99% - это неудачи". Эксперты отмечали, что сила Хонды заключалась в технической элегантности, простоте дизайна и рыночной интуиции. И именно рыночная интуиция дала жизнь одной из крупнейших в мире автомобильной корпорации.

Двадцатый век фактически перевел понятие "интуиция" из сакральных понятий в сферу научных исследований. А ХХI век, скорее всего, станет веком практического обучения интуиции.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

План работы

Введение

Понятие интуиции

Интуиция в процессе познания

Заключение

Библиографический список

Введение

Интуиция на бытовом уровне характеризуется как чутье, проницательность, тонкое понимание, проникновение в самую суть чего-нибудь. В психологии интуиция рассматривается как особый вид знания, как специфическая способность, как механизм творческой деятельности. В зависимости от сферы применения различают интуицию в повседневной жизни - "здравый смысл", в науке, философии, искусстве, профессиональную интуицию и др. Существуют разные объяснения феномена интуиции, но при всех различиях подчеркивается связь интуиции с неосознаваемыми формами психической деятельности. На интуитивном уровне задействованы все формы чувственности (ощущения, восприятия, память, воображение, эмоции, воля и интеллекта, логического мышления. Интуиция обычно проявляется в неразрывной связи с особым состоянием подъема духовных и физических сил.

Термин "интуиция" в научной литературе имеет немало смысловых значений. Значения эти в основном относятся к различным аспектам интеллектуальной деятельности человека.

Интуиция, если собрать все высказывания о ней, оказывается поистине вездесущей: она дает направления исследованиям, формирует наглядные мысленные модели объектов, истолковывает эмпирические данные, конструирует фундаментальные понятия и общие принципы теории, вырабатывает гипотезы, стимулирует выбор эффективных приемов и методов исследовании. Короче, трудно назвать какой-либо познавательный процесс, ведущий к новым научным результатам, который сами деятели науки связывали бы с интуицией.

Интуитивные компоненты обнаруживаются во многих профессиях и разнообразных жизненных ситуациях. Прежде всего, это практически все художественное творчество.

Таким образом, в жизни каждого человека, независимо от его профессии, встречаются ситуации, когда при недостатке информации и времени для принятия ответственного решения, срабатывают интуитивные механизмы.

Понятие интуиции

Интуиция (познелат. Intuitio, от лат. intueor - пристально смотрю), способность постижения истины путём прямого её усмотрения без обоснования с помощью доказательств Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н.Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г.Панов - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. - С.216. .

Интуиция -- это знание, возникающее в неопределенной ситуации, субъективно воспринимаемое как догадка, предчувствие, внутреннее чутье, наличие которого осознается.

Под интуицией древние мыслители понимали непосредственное усмотрение (в буквальном смысле слов) реально существующего положения вещей. Такого рода знание получило впоследствии наименование чувственной интуиции. Простота и наглядный характер этой формы знания лишали ее всякой проблемности.

В истории философии понятие интуиции включало разные содержания. Интуиция понималась как форма непосредственного интеллектуального знания или созерцания (интеллектуальная интуиция).

В большинстве работ интеллектуальная интуиция рассматривается в связи с открытиями, представляющими значительные явления в науке. Следовательно, интеллектуальная интуиция относится к понятийному мышлению. Но интуиция, связанная с понятийным мышлением, проявляется не только в крупных научных открытиях. Интуитивный интеллектуальный процесс предшествует многим техническим изобретениям (философы и психологи, к сожалению, мало уделяют внимания изобретателям, а именно здесь они могли бы получить богатейший экспериментальный материал), результатом интуиции становятся порой глубокие философские обобщения, афоризмы, даже при творческом подходе к заранее запланированным экспериментам многие обобщения, связанные о написанием отчета, возникают в результате интуитивного "озарения".

Так, Платон утверждал, что созерцание идей (прообразов идей чувственного мира) есть вид непосредственного знания, которое происходит как внезапное озарение, предполагающее длительную подготовку ума.

Родоначальником учения об интуиции считается Р. Декарт. Декарт выделял два «действия разума», с помощью которых достигается истинное познание вещей. Эти действия -- интуиция и дедукция. «Под интуицией я подразумеваю не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем». Таким образом, речь идет об интеллектуальной интуиции, которая характеризуется простотой и самоочевидностью В.В. Васильев, А.А. Кротов и Д.В. Бугай. История философии:Учебник для вузов. -- М.: Академический Проект: 2005. -- С.275. .

Интуиция также трактовалась как инстинкт, непосредственно, без предварительного научения определяющий формы поведения организма (Бергсон), и как скрытый, бессознательный первопринцип творчества (Фрейд) Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н.Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г.Панов - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. - С.217. .

Основой и источником всякого знания, способом наиболее достоверного постижения действительности является интуиция для А. Бергсона.

Бергсон является родоначальником интуитивизма, поскольку он противопоставил рациональным познавательным способностям способности интуиции. Только интуиция способна схватить истину -- истину целостной и изменчивой жизни. На этом основании Бергсона считают представителем так называемой академической философии жизни, которая старается решить традиционные проблемы философии, исходя из того, что основным специфическим предметом ее внимания должна быть жизнь В.В. Васильев, А.А. Кротов и Д.В. Бугай -- С. 499.

Простейший вид интуиции, чувственная интуиция проявляется чаще всего в деятельности, менее связанной с понятийным мышлением, в условиях недостатка времени для размышления (аварийная обстановка, необычная и достаточно сложная ситуация, постановка диагноза врачом в экстренных случаях и т.д.) Она может иметь и чисто понятийный характер, например, как необходимость молниеносно найти в острой эмоционально напряженной дискуссии остроумный и точный ответ.

Признавал реальность чувственной интуиции и отрицал наличие у человека способности к интеллектуальной интуиции И. Кант.

Отвели интуиции определенное место в своих работах И. Фихте и Ф. Шеллинг, Б.Спиноза. Для Фихте интуиция -- это форма слияния в акте познания субъекта и объекта, постижение философом самого себя. У Шеллинга интуиция выступает также как средство познания действующим субъектом самого себя, точнее, как осознание мышлением своей собственной деятельности. Б. Спиноза различает три вида познания: чувственное, дающее только смутные и неистинные представления, познание посредством разума, дающее знание о модусах, и самый высокий вид познания - интуиция, открывающая истину.

При описании свойств интуиции характерно указание на ее отличие от аналитического, логического способа познания. Другое свойство интуиции, которое выделяют большинство авторов, -- неосознаваемость процесса возникновения интуиции. Возникшая интуиция обычно проявляется посредством таких феноменов, как догадка, предчувствие, внутреннее чутье. Еще одним часто выделяемым свойством является связь интуиции с накопленным опытом, как осознаваемым, так и неосознаваемым.

Интеллектуальная интуиция в отличие от чувственной, больше связана с понятийным мышлением и поэтому имеет непосредственное отношение к научным открытиям.

В классическом понимании интуиция -- это неаналитическое, не выводное, непосредственное постижение знания.

Под "интуицией" понимается способность человека в короткое время, "скачком" находить решение сложных проблем, причем, как правило, этому решению не предшествует строго логическое дедуктивное умозаключение. Но идея, рожденная интуицией, не появляется спонтанно - ей предшествует предварительная сознательная напряженная мыслительная работа. В то же время результат интуиции часто имеет мало связи с направлением предварительных поисков решения, что еще больше мистифицирует ее.

Интуиция, в отличие от интеллекта, непосредственно проникает в объект, она находит путь симпатии, а поэтому выявляет то, что уникально и невыразимо в объекте.

Интуиция в процессе познания

Интуиция (от лат.-взгляд, вид) это знание, возникающее без осознания путей условий его получения - как результат «непосредственного усмотрения». Трактуется и как специфическая способность (например, интуиция художественная или научная), и как целостное охватывание условий проблемной ситуации (интуиция чувственная и интеллектуальная), и как механизм творческой деятельности (интуиция творческая). Интуиция на самом деле - базисный, природный дар человека. Многое человек постигает путем воображения, фантазии, предчувствия. И это тоже тип знания, который был широко представлен до возникновения науки.

Интуитивное знание это понимание сути предмета, полученное благодаря интуиции, непосредственному постижению сущности вещи.

Интуитивный результат включает в себя аффективный компонент. Значимость интуитивному знанию придают такие субъективные индикаторы интуиции, как предчувствие, внутреннее чутье, догадка.

Интуитивное решение проблемы может произойти как бы внезапно, вдруг, неожиданно, в такой момент, когда исследователь, казалось бы, даже не думает над проблемой. Происходит это потому, что мышление не ограничивается осознанной формой. Анализ и синтез, индукция и дедукция, другие виды мыслительной деятельности осуществляются и на уровне бессознательного.

В получении нового знания большую роль играет логическое мышление, способы и приемы образования понятий, законы логики. Но опыт познавательной деятельности свидетельствует, что обычная логика во многих случаях оказывается недостаточной для решения научных проблем; процесс производства новой информации не может быть сведен ни к индуктивно, ни к дедуктивно развертываемому мышлению. Важное место в этом процессе занимает интуиция, сообщающая познанию новый импульс и направление движения Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учеб. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. - С.321. .

Считается, что психологический механизм интуиции ещё мало изучен, но имеющиеся экспериментальные данные позволяют считать, что в его основе лежит способность индивида отражать в ходе информационного, сигнального взаимодействия с окружающим наряду с прямым (осознанным) и побочный (неосознанный) продукт. При определённых условиях эта (ранее не осознанная) часть результата действия становится ключом к решению творческой задачи. Результаты интуитивного познания со временем логически доказываются и проверяются практикой.

Распространенность, всеобщность интуиции подтверждают многочисленные наблюдения над людьми в обычных повседневных условиях; нередки случаи, когда в нестандартной ситуации, требующей быстрого решения в условиях ограниченной информации, субъект производит выбор своих действий, как бы предчувствуя, что нужно поступить именно так, а не иначе Алексеев П.В., Панин А.В. - С. 323. .

Феномен интуиции чрезвычайно широк и не всегда все, что считают интуитивным, действительно заслуживает такого названия. В мышлении, например нередки умозаключения, посылки которых не формулируются в явном виде, результат таких умозаключений бывает неожиданным, но вовсе не интуитивным, как полагают некоторые ученые. Не нужно принимать за интуицию то, что относится к области инстинктов, характеризуется автоматизмом реакции в сходной обстановке и имеет физиологические механизмы в подсознательной или бессознательной сфере субъекта Там же. - С.325. .

Интуиция не может дать готовое знание или готовую идею. Она в лучшем случае ведет к знанию или к идее, но не более. Дело в том, что интуиция не имеет доказательной силы и, кроме того, далеко не всегда “попадает в точку”. Мысли, возникшие интуитивным путем, могут быть как истинными, так и ложными, как ценными, так и бесполезными или даже вредными. Поэтому, чтобы узнать, какие из них истинные (ценные), а какие ложные (бесполезные, вредные), нужно выйти за пределы интуитивного мышления и подвергнуть их логическому или эмпирическому/практическому испытанию или тому и другому вместе Балашов Л. Е. Философия: Учебник. 2-я редакция, с изменениями и дополнениями. Электронная версия -- М., 2005. -- С. 555. .

Интуиция -- это некое полуинстинктивное сознание и вместе с тем стоящее выше обычного сознания, являющее собой по своей познавательной силе по существу сверхсознание. Она, как бы в одно мгновение пробегая по частям, по малейшим деталькам объекта, схватывает суть целого, как бы вывертывая наизнанку всю его подноготную. Бывают случаи, когда человек чрезвычайно быстро, почти мгновенно, схватывает мыслью сложную ситуацию, например во время военного сражения, и, ясно осознавая что к чему, находит правильное решение. Интуиция -- это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства Спиркин А.Г. Философия: Учебник. -- 2-е изд. -- М.: Гардарики, 2006. -- С.469. .

За способностью как бы “внезапно” угадывать истину на самом деле стоят накопленный опыт, приобретенные ранее знания. Психологический механизм И. еще мало изучен, но имеющиеся экспериментальные данные позволяют считать, что в его основе лежит способность индивида отражать в ходе информационного, сигнального взаимодействия с окружающим наряду с прямым (осознанным) побочный (неосознанный) продукт. При определенных условиях эта (ранее не осознанная) часть результата действия становится ключом к решению творческой задачи. Результаты интуитивного познания со временем логически доказываются и проверяются практикой.

Интуиция схватывает многообразие особенностей объекта в их едино-цельности, заглядывая на объект откуда-то из-за спины интеллекта или, точнее, с высоты сверхсознания. Интуиция -- это умное созерцание, как бы пронзающее мелочи частностей и вцепляющееся в саму суть объекта Там же. -- С.469. .

Интуиция -- это не только постижение истины, но и чувство и понимание, что это именно истина. Интуиция -- это эмоционально насыщенное понимание сути проблемы и ее решения, когда ученый врастает в проблему и сливается с ней до такой степени, что уже и во сне она преследует его и властно требует ответа Там же. -- С.468. .

Интуиция -- это как бы свернутая, резко сгущенная логика мысли. Она так же относится к логике, как внешняя речь к внутренней, где очень многое опущено и фрагментарно Там же. -- С.471. .

Современная психология творчества и нейрофизиология позволяют с уверенностью утверждать, что интуиция включает в себя ряд определенных этапов. К ним относятся: 1) накопление и бессознательное распределение образов и абстракций в системе памяти; 2) неосознанное комбинирование и переработка накопленных абстракций, образов и правил в целях решения определенной задачи; 3) четкое осознание задачи; 4) неожиданное для данного человека нахождение решения (доказательство теоремы, создание художественного образа, нахождение конструкторского или военного решения и т. д.), удовлетворяющего сформулированной задаче. Нередко такое решение приходит в самое неожиданное время, когда сознательная деятельность мозга ориентирована на решение других задач, или даже во сне В. В. Миронова. Философия: Учебник для вузов. -- М.: Норма, 2005. - С.580. .

Современные исследователи проблемы интуиции, независимо от их мировоззренческой ориентации, едины в том, что интуиция возможна на основе бессознательного и может получить рациональное объяснение в рамках теории бессознательного. Интуиция понимается в широком и узком смысле слова. В широком смысле интуиция - связующее звено между бессознательным и сознанием, тот момент во взаимодействии субъекта и объекта, который, хотя сам и не осознается, приводит к переходу тех или иных элементов из области бессознательного психического в область сознания. В таком понимании интуиция - не дар, присущий отдельным индивидам. Она свойственна каждому человеку, но в зависимости от индивидуального опыта, знаний, интересов, потребностей, целей, которые ставит перед собой человек, задач, которые он решает, и условий, в которых находится, проявляется по-разному. У одних И. проявляется при решении повседневных бытовых вопросов, у других она приводит к оригинальным решениям, изобретением, открытиям. В последнем случае налицо творческая И. (или И. в узком смысле слова). Творческая И. - такой момент во взаимодействии субъекта и объекта, который, будучи не осознаваем, приводит к качественно новому, не имевшему места ранее и не вытекающему непосредственно из внешних воздействий в данный момент знанию. Это направляемая осознаваемой субъектом познавательной задачей активность бессознательного.

В зависимости от объективных и субъективных факторов интуиция в познавательном процессе может быть представлена в разной мере. Наиболее ярко и мощно она проявляется, когда перед субъектом возникает актуальная познавательная задача, решение которой требует от него глубоких знаний, большого опыта, огромного напряжения духовных и физических сил.

Особую трудность представляет для субъекта поиск необходимых средств и приемов объективизации. Проблема может быть решена на уровне бессознательного, но объективировать полученный результат субъект не в состоянии. Объективация такого результата и есть творческая интуиция.

Она срабатывает чаще всего в экстремальных условиях, когда с большим напряжением длительное время работают чувственность, интеллект, воля человека. Творческая интуиция - высшая форма интуиция, высший вид ее.

По своей сути интуиция - общественный продукт, так как она предполагает овладевание средствами и приемами объективации. В силу этого можно выделить и так называемую профессиональную интуицию, под которой понимается интуиция, вызванная решением чисто профессиональных задач и связанная с использованием специфических, присущих данному виду деятельности приемов и средств объективации.

Необходимо различать также художественную и научную интуицию. Такие области человеческой деятельности, как литература и искусство, с одной стороны, и наука - с другой, характеризуются специфическими, по некоторым компонентам качественно различными средствами и приемами объективации.

С позиций понимания интуиции как момента связи бессознательного и сознания, перехода первого во второе, постановка вопроса об истинности интуиции не имеет смысла, так как он сводится к проблеме истины как таковой. Интуиция может быть сопряжена как с адекватной, так и с не адекватной объективацией. Наше беспокойство может быть напрасным, радость - преждевременной, предчувствие - ложным. Точно так же предметное содержание сознания может представлять собой не образ объективной реальности, а субъективную конструкцию, которая лишь в малой степени соответствует объективной взаимосвязи предметов и явлений внешнего мира. Поэтому истинность любого знания должна быть подвергнута логическому обоснованию и практической проверке.

Интуиция - нечто, противоположное интеллекту. Они - взаимосвязанные стороны единого, целостного познавательного процесса. Не может быть сугубо интуитивного или сугубо интеллектуального познания, оно всегда есть единство того и другого.

Роль интуиции особенно велика там, где необходим выход за пределы приемов познания для проникновения в неведомое. Но интуиция не есть нечто неразумное или сверхразумное. В процессе интуитивного познания не осознаются все те признаки, по которым осуществляется вывод, и те приемы, с помощью которых он делается. Интуиция не оставляет особого пути познания идущего в обход ощущений, представлений и мышления. Она представляет собой своеобразный тип мышления, когда отдельные звенья процесса мышления проносятся в сознании более или менее бессознательно, а предельно ясно осознается именно итог мысли - истина. Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н.Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г.Панов - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. - С. 217. .

Интуиция - это не только постижение истины, но чувство и понимание, что это именно истина. Интуиция - это эмоционально насыщенное понимание сути проблемы и ее решения.

Интуиция фактически является аспектом и продолжением инстинкта. Как все инстинкты, она превосходно действует в обычных обстоятельствах, сформировавших привычки животного, но совершенно бесполезна, как только обстоятельства меняются и требуется какой-то непривычный образ действия.

В интуиции тесно смыкаются мышление, чувство и ощущение. Она сближает научное познание с художественным творчеством и наоборот.

Однако интуиция в научном познании занимает менее важное место, чем, например, в художественном творчестве. Основная причина состоит в том, что наука - достояние всего человечества, тогда как поэт или художник может творить в своем замкнутом мире. Любой ученый на начальном этапе своего научного становления пользуется трудами других ученых, выраженных в логически выстроенных теориях и составляющих науку “сегодняшнего дня”. Именно для научного творчества следует лишний раз подчеркнуть важность предварительного накопления опыта и знаний до интуитивного озарения и необходимость логического оформления результатов после него.

интуиция понятийный мышление истина

Заключение

По собственному опыту многие знают, как трудно порой найти решение частного вопроса в повседневной жизни. Но спустя некоторое время ответ может прийти как бы сам собой. И сколько решений повседневных вопросов в мышлении происходят как бы сами собой, без видимых усилий с нашей стороны. Такие решения и являются примером интуиции.

Сегодня люди, наконец, перестали отказываться от интуиции, а стали активно пользоваться ею в жизни и бизнесе.

Идеи, решения, рожденные интуицией, часто бывают настолько оригинальны и неожиданны, что, даже будучи строго обоснованы, не всегда находят должную поддержку у окружающих, которые с позиций общепринятых взглядов считают их безумными.

Интуиция - это качественный скачок, который происходит в результате того, что некоторый, предшествующий ему, количественный объем логического мышления переходит на качественно-новый уровень интуитивного озарения. Просто не из ничего новые идеи не приходят, рождению новой идеи предшествует долгая работа ума.

Интуиция помогает принимать решения, делать выбор, решать сложные проблемы при недостаточном количестве фактов, данных или при отсутствии предшествующего опыта. Хотя мы интуицией пользуемся бессознательно, но при достаточном ее развитии она помогает поступать нам разумно в некоторых обстоятельствах. Порой, интуиция -- это единственное, что может нам помочь выжить в сложных обстоятельствах.

У разных людей интуиция может иметь разную степень удаленности от сознания, быть специфичной по содержанию, характеру результата, глубине проникновения в сущность явления или процесса. Интуитивная работа мышления происходит в подсознательной сфере, иногда -- в состоянии сна. Интуицию не стоит переоценивать, как не стоит и игнорировать ее роль в процессе познания. Чувственное познание рациональное познание и интуиция -- это важные и взаимно дополняющие друг друга средства познания.

Библиографический список

Научная литература:

1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учеб. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. - 608с.

2. Балашов Л. Е. Философия: Учебник. 2-я редакция, с изменениями и дополнениями. Электронная версия -- М., 2005. -- с. 672.

3. История философии:Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. -- М.: Академический Проект: 2005. -- 680 с.

4. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. - 2-е изд. -- М.: Гардарики, 2006. - 736 с.

5. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н.Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г.Панов - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. - 840с.

Электронные ресурсы:

1. Академия интуиции. Режим доступа: http.:// academy-intuiti.ucoz.ru

2. Википедия. Свободная энциклопедия. Режим доступа: http.:// ru.wikipedia.org.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Учение об интуиции в работах Платона, Аристотеля, Декарта. Типы интуиции и их характеристика. Понятие о "шестом чувстве". Схема процесса творческого мышления Грэхема Уоллеса. Роль интуиции в познании. Криптогноз и специфика его применения в психологии.

реферат , добавлен 27.05.2015


Понятие и проблемы интуиции в истории человечества, её основные формы. Анализ особенностей механизма функционирования чувственного познания. Отличительные черты чувственной и интеллектуальной интуиции, роль самоорганизации в области творческого мышления.

курсовая работа , добавлен 07.07.2017


Понятие интуиции, происхождение и развитие данного термина в философской мысли, в новое время. Классификация форм интуиции, ее разновидности и отличительные признаки. Пути соотношения и взаимодействия понятий идеального и дискурсивного в философии.

курсовая работа , добавлен 24.01.2010


Понятие интуиции. Интуитивное знание не противостоит знанию рациональному. Интуитивный опыт столь велик, что с трудом поддается какой-либо типологизации. Интеллектуальная интуиция. Феномен интеллектуальной интуиции характерен для дедуктивных наук.

реферат , добавлен 02.04.2009


Происхождение в философии термина "теория познания". Процесс постижения человеком окружающего мира, взаимодействие с материальными системами. Свойство и концепции интуиции, роль мышления. Абсолютная и относительная истина. Принципы научного познания.

презентация , добавлен 27.04.2015


Гносеология как раздел философии. Познавательное отношение человека к миру как предмет философского анализа. Диалектика чувственного и рационального уровня познания. Проблема истины в философии, ее свойства и критерии. Сущность и значение интуиции.

реферат , добавлен 12.08.2015


Сущность научного творчества и основные способы творческого мышления. Понятие логики и интуиции, их влияние на творческие способности. Некоторые теории логики интуитивного познания. Основные фазы (этапы) творческого процесса и его технические приемы.

реферат , добавлен 12.08.2010


Структура и специфика философского знания. Понятие материи в философии, бытие и небытие. Идея развития в философии: детерминизм и индетерминизм. Чувственное и рациональное в познании. Философская проблема интуиции. Этапы и направления развития философии.

курс лекций , добавлен 14.06.2009


Определение интуиции как непосредственного отражения связей между предметами и явлениями реального мира, ее основные формы. Синтез информации, принятие решения. Интуитивные методы прогнозирования. Особенности и значение искусственного интеллекта.

контрольная работа , добавлен 23.12.2012


Основные характеристики сознания. Идеальная сторона познания и практической деятельности человека. Абстрагирование и идеализация как средство познания мира. Основа человеческой интуиции. Средство самопознания, целеполагание и предвидение будущего.

Помимо научной можно выделить другие типы рациональности (философская, религиозная, художественная), соответствующие иным видам знания. Отождествление рациональности с научностью, а научности, в свою очередь, со строгими логическими процедурами приводит к противоречивому пониманию самой науки. Ошибочно сводить рациональность к автоматическому следованию логическим правилам. Логичность – один из вариантов рациональной нормативности. Нормы рациональности подразделяются на три большие группы:

Эпистемические: логические законы и правила, принципы научной онтологии.

Деятельностные: целесообразность, эффективность, оптимальность, экономичность и т.п.;

Нравственные: принятые в данном обществе представления о добре, красоте и т.п.

Таким образом, в качестве предпосылок рациональности выступают не просто содержательные, но внерациональные факторы: исторические идеалы, мировоззренческие принципы т.п. Однако отсутствие единого логического критерия рациональности, многообразие и историческая изменчивость типов рациональности не означают отсутствия самой рациональности как особого типа постижения мира и отношения к нему. Возможность догматизации заложена в самой природе рационального сознания. Дело в том, что рациональное сознание создает теоретический мир – мир идеальных конструкций, который может отчуждаться от человека. Исходя из этого принято различать открытую и закрытую рациональность, что соответствует традиционному различению рассудка и разума. По Канту, рассудок - это способность субъекта составлять суждения и действовать в рамках заданных правил. Разум - это способность субъекта создавать правила и принципы познания. Разум ставит цели рассудку и представляет собой высшую творческую способность человека. Как считает И. Кант, нельзя судить о мире с помощью одного только рассудка, он бессилен в сфере свободы, хотя вполне адекватен в мире необходимости. Побуждаемый идеями разума, рассудок стремится выйти за пределы возможного опыта и впадает в иллюзии. Для того чтобы судить о вещах-самих-по-себе, возможностей рассудка оказывается недостаточно.

Рассудок – своего рода «духовный автомат», которому присуща тенденция к упрощению и схематизации. Позитивными функциями рассудка являются классификация, систематизация знаний и с помощью этого адаптация человека к привычным ситуациям. Разум же, соотносимый с открытой рациональностью, по природе антидогматичен, представляет собой творческую, конструктивную мысль, рефлексию по поводу заданных правил, формирование новых правил и норм. Разум с этой точки зрения выходит за пределы наличного опыта, его функцией является порождение новых знаний.

При таком понимании философия оказывается сопоставимой с открытой рациональностью, понимаемой как рефлексивность. Открытая рациональность предполагает самокритичность и плюрализм, равноправие различных позиций как внутри философии, так в других сферах культуры. Также различают классическую, неклассическую и постнеклассическую формы рациональности. Классическая рациональность связана с такими способами постижения действительности, при которых субъект полностью исключается из системы познания. Неклассическая рациональность характеризуется осознанием неустранимого влияния познавательных средств на объект и процесс исследования. Постнеклассическая рациональность связана с осознанием неразрывной связи между ценностно-смысловыми структурами сознания познающего субъекта и характером его познавательной активности.

Помимо выделения различных типов научной рациональности, современная философия говорит и о ее вненаучных формах. Под творческой разумностью имеется в виду способность к свободному практическому действию, к порождению нового в обыденной жизни, искусстве, науке и философии. Классическая научная рациональность – лишь одна из возможностей реализации разума. Постклассическая философия продемонстрировала, что разум покоится на не-разуме, логика на не-логике, что разум – лишь средство существования философии, но не ее единственная цель.

не имеет ничего общего с законами логики. Логическое мышление основано на сборе информации, анализе фактов, установлении причинно-следственной связи между ними и формулировании выводов. Интуиция же подсказывает готовый ответ, появляющийся как бы «неизвестно откуда».

«Первая мысль - самая правильная». Это положение давно стало непререкаемой народной мудростью, вошедшей в поговорки и пословицы. Эта «самая правильная первая мысль» на самом деле - проблеск интуиции, указывающий верное направление.

То, что народ давно усвоил эмпирическим путем и принял, что называется, на вооружение, в последнее время начинает подтверждаться научными экспериментами.

Установлено, что люди, обладающие развитой интуицией, способны быстро ориентироваться в самых сложных ситуациях и мгновенно принимать безошибочные решения.

В некоторых экспериментах группам испытуемых предлагали выполнить самые различные задания - с числами, словами, картинками, - каждое из которых содержало какой-то пробел в информации. Испытуемым надо было «восстановить» этот пробел. Результаты показали, что те, кто шел «логическим» путем, неизменно терпели крах. Некоторые пытались решить задание «методом тыка», наугад. И только немногие приходили к правильному результату с помощью интуиции!

Ученые связывают интуитивное мышление с работой правого полушария мозга. Это должно указывать на то, что левши (правое полушарие мозга «заведует» левой стороной тела, и наоборот) должны иметь лучше развитую интуицию. И действительно! В многочисленных тестах на интуицию левши всегда показывают лучшие результаты, чем «правостороннее» большинство.

Еще до недавнего времени «левшизм» считался дефектом, который пытались исправить с помощью медицины, а детей - юных левшей - всерьез «воспитывали» в «правосторонних» традициях: родители переживали, что у них растут «дефективные» дети.

Между тем великий Леонардо да Винчи был левшой, и это не помешало ему написать «Джоконду».

Мы же, однако, живем в цивилизации «правосторонней». К правой руке приспособлены все окружающие нас предметы. Система обучения и воспитания призвана с детства развивать у нас левую половину мозга - то есть логику, рациональное мышление.

«Только без домыслов, просим опираться на данные» - эта сухая фраза, своего рода лозунг «правосторонней» цивилизации, рефреном звучит по жизни. А интуитивное мышление отодвигается на задворки сознания...

Почему так получилось? Ведь природа человека содержит как рациональное, так и духовное начало. И метод духовного познания, развивать который призывают все религии мира, и называется интуицией, а рациональное мышление - это чистой воды материализм, способ существования в «мире сем». Никто не отрицает его необходимость. Но все же «царствие Мое не от мира сего...» Помните, чьи это слова?

Интуиция и ее роль в познании , стоит неизмеримо выше логики, выше рационального мышления. Но, увы, вековая работа по изгнанию духовного начала из жизни человечества привела к тому, что рационализм возобладал в общественном сознании и стал единственным официальным методом познания. С этого времени человеческая цивилизация зашла в тот тупик, в котором пребывает и поныне.

Проблемы рационалистической цивилизации столь вопиющи, а разлад в умах, вызванный ими, столь велик, что многие всерьез считают, что единственным исходом из этого тупика станет пресловутый «конец света».

Эти страхи легко объяснимы: понятно, что однобокое, «правостороннее», развитие гармоничным не является и в конце концов ведет к перекосу во всем - в умах, в душах, в сердцах, в массовом поведении, в мировоззрении.

Третье тысячелетие, очевидно, многократно усложнит задачи, стоящие перед человечеством, и потребует привлечения новых сил для их разрешения. Ясно, что с рационализмом, возведенным в культ, эти задачи не решить. К счастью, в последнее время стали признавать тот факт, что дальнейшее развитие человечества невозможно без гармоничного развития всех заложенных в человеке творческих возможностей.

Посудите сами: ведь человек - удивительно симметричное создание. Нормально ли это, когда в активном созидании фактически участвует только правая его половина?

7.Творчество - процесс деятельности, создающий качественно новые материальные и духовные ценности или итог создания объективно нового. Творчество направлено на решение проблем или удовлетворение потребностей. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства) - уникальность его результата. Результат творчества невозможно прямо вывести из начальных условий. Никто, кроме, возможно, автора, не может получить в точности такой же результат, если создать для него ту же исходную ситуацию. Таким образом, в процессе творчества автор вкладывает в материал кроме труда некие несводимые к трудовым операциям или логическому выводу возможности, выражает в конечном результате какие-то аспекты своей личности. Именно этот факт придаёт продуктам творчества дополнительную ценность в сравнении с продуктами производства.

Творчество - это:

· деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда ранее не существовавшее;

· создание чего-то нового, ценного не только для одного человека, но и для других;

· процесс создания субъективных ценностей.

Талант - определённые или выдающиеся способности, которые открываются с приобретением опыта , формируя навык.

Гений - многозначный термин:

· Гений - в римской мифологии духи-хранители, преданные людям, предметам и местностям, ведающие появлением на свет своих «подопечных», и определяющие характер человека или атмосферу местности.

· Гений места - дух-покровитель того или иного конкретного места (деревни, горы, отдельного дерева).

· Гений - человек с чрезвычайно выдающимися способностями.

Интуи́ция (позднелат. intuitio - «созерцание», от глагола intueor - пристально смотрю) - непосредственное постижение истины без логического анализа, основанное на воображении, эмпатии и предшествующем опыте, «чутьё», проницательность.

Одно из наиболее опасных заблуждений нашего времени заключается в переоценке роли дискурсивного мышления (разума) и недооценке прямого интуитивного познания. Разум – то, что отличает человека от животных и делает его «венцом творения», – ошибочно объявляется высшим достоинством человека. Мы привыкли говорить о величии и могуществе человеческого разума, легкомысленно объявляем его высшей ценностью и не видим различия между умным человеком и человеком мудрым.

На самом деле разум – это низшая, в сравнении с интуицией, познавательная способность, функционирующая только в пределах двойственности, подчинённая логике и не способная выйти за её пределы. Интуиция же – это качественно иная, высшая по отношению к разуму познавательная способность, не ограниченная двойственностью, выходящая за пределы логического и, по своей природе, принципиально парадоксальная.

«Пребывание в двойственности» – это такой способ восприятия реальности, для которого характерно жесткое и категоричное разделение всего сущего на непримиримые противоположности и постоянное их противопоставление. Рассудочное познание характеризуется нетерпимостью к противоречиям. Оно не признает права на одновременное существование обеих противоположностей. Такая познавательная установка выражена в христианском тезисе «чёрное – чёрное, белое – белое; всё остальное – от лукавого». Однако восточные мистики утверждают, что противоположные начала, Инь и Ян, не должны образовывать жёсткую статичную конструкцию, в которой они, набычившись, стоят друг против друга, как два войска перед битвой. Интуиция – это непротиворечивая и динамичная целостность противоречивых начал: добра и зла, дня и ночи, чёрного и белого. Великий Гуру Тибета Падмасамбхава (V в. до н.э.), которого тибетцы считают реинкарнацией Будды Гаутамы, выразил идею недвойственности высшего познания с присущей ему силой и лаконичностью: «Противоположностей, в действительности, не существует, также неистинен плюрализм. Просветление невозможно, пока не будет отброшен дуализм и познано единство».

С этим высказыванием перекликаются слова великого физика XX века Нильса Бора: «Всякая глубокая истина имеет ту особенность, что диаметрально противоположное ей высказывание является не менее глубокой истиной».

Абсолютизация одного полюса пары противоположностей и отвержение другого может быть только в мышлении, но никак не в реальной жизни. По этому поводу замечательно высказался Гегель: «Северный полюс в магните не может быть без южного, а южный не может быть без северного. Если мы разрежем магнит на две половины, то у нас вовсе не окажется в одном куске северный полюс, а в другом – южный».

Итак, разум логичен и, как таковой, не терпит противоречий. Но логичен ли мир, объективная реальность, которую он стремится познать? Оказывается, на самом деле, всё реальное бытие соткано из противоречий. Как мне сказал один мой знакомый, у которого много лет была собака, «поводок имеет два конца». Можно пойти ещё дальше и сказать, что вообще всё в этом мире «имеет два конца». Однако парадоксальная природа бытия не может быть схвачена разумом, отвергающем всё, что «не соответствует здравому смыслу и элементарной логике». «Нет, вы мне докажите!», – требует человек «разумный». Но ему невдомёк, что любые доказательства работают только в пределах дискурсивного мышления, только в пределах разума. Полная бессмысленность требования логических доказательств особенно ярко видна, когда речь идёт об истинах высшего порядка, познание которых требует трансцендирования разума, то есть выхода за его пределы.

Один мудрый суфийский наставник сказал по этому поводу:«Требовать интеллектуального доказательства бытия Божьего – всё равно что требовать видеть ушами». Применительно к такому кругу вопросов требование «докажи!» с головой выдаёт духовную незрелость и познавательную несостоятельность вопрошающего, свидетельствует о том, что он не понимает азбучных истин теории познания. Мистики всех времён встречались с этой проблемой – с учёными невеждами, преисполненными самодовольства, желающими спорить, но не способными к высшему познанию.

В этом отношении менее логичный и более интуитивный Восток имеет значительные преимущества по сравнению с научно-техническим, компьютеризованным до мозга костей, Западом. Восток ближе к пониманию того, что истинная мудрость не может быть выражена иначе как парадоксом. Вот пример такого рода восточной мудрости: «Имея дело с врагом, не забывай, что он может стать другом, имея дело с другом – не забывай, что он может стать врагом».

Чистая (то есть абстрагированная от интуитивного начала) логика всегда является ригидной и статичной, тогда как интуиция текуча и подвижна, имеет выраженный динамический характер. Разум, встречаясь с каким-либо утверждением, требует его доказательства и проверяет его с точки зрения логических критериев истинности. Интуиция не признаёт этих претензий разума, ибо низшее не может судить высшее. Об ограниченности присущего науке рассудочно-логического познания и самодостаточности интуитивно познаваемой истины замечательно сказано Артуром Шопенгауэром:

«Этот свойственный наукам путь познания от общего к частному влечёт за собою то, что в них многое обосновывается дедукцией из предшествующих положений, т.е. доказательствами; это и дало повод к старому заблуждению, будто лишь доказанное вполне истинно и будто каждая истина нуждается в доказательстве, – между тем как, наоборот, каждое доказательство скорее нуждается в недоказуемой истине, которая служила бы конечной опорой его самого или опять таки его доказательством: вот почему непосредственно обоснованная истина настолько же предпочтительна перед истиной, основанной на доказательстве, насколько ключевая вода лучше взятой из акведука».

Интуиция всегда за пределами логики. Логика всегда дуалистична, двухмерна, тогда как интуиция – трёхмерна. Метафорически выражаясь, логика может иметь дело не с объёмным объектом, а всего лишь с его проекцией на плоскость (прошу не упускать из виду метафорический, а не буквальный характер этого высказывания). Отсюда возникает принципиальная парадоксальность и нелогичность интуитивного познания. Но только так и могут быть изложены высшие истины. Язык великих мудрецов и мистиков всегда отличался именно этой особенностью, причём речь идёт не о логических ошибках и несуразностях. Это вовсе не уровень донаучного, несовершенного мышления, неумения мыслить, а совсем, совсем другое – уровень умения не мыслить, не уровень «недомышления», а уровень сверхмышления, которое, по сути уже и не мышление вообще. Интуиция ни в коей мере не является отрицанием логики, то есть, формой интеллектуальной убогости, архаической «детской» формой донаучного познания. Хотя интуиция, действительно, не логика, но она не ниже мышления, а выше его; она не отрицает дискурсивное мышление, а трансцендирует его.

На самом деле, человеку необходимо и то, и другое – и сильное дисциплинированное мышление, и ясное интуитивное проникновение в суть вещей. Следует только помнить, что дискурсивное мышление никогда не бывает самодостаточным. Разум, лишённый естественной, не всегда замечаемой, но всегда присутствующей поддержки со стороны интуиции, хотя бы в обличье так называемого «здравого смысла» – с неизбежностью вырождается в шизофрению.

Разум способен решать только вопрос о внутренней согласованности некоей системы взглядов, некоей концепции, описывающей реальность, но он никогда не может дать нам гарантий, что это описание адекватно реальности. Он всегда оставляет открытым вопрос об адекватности информационного описания реальному объекту. Разум всегда пользуется словами и символами, без них его функционирование невозможно (в древнегреческом языке для обозначения речи и разума использовалось одно и то же слово – «логос»).

Совершенно очевидно, что любому речевому сообщению, а следовательно, и мышлению, построенному по принципу внутреннего диалога, изначально присуща двойственность (дуалистичность). Это доказывает тот факт, что любая последовательность знаков и символов, используемая для выражения и передачи некоего смысла, в конечном итоге, может быть сведена к двоичному коду (0 – 1, да – нет, точка – тире). Но это же и есть разделение на противоположности, это и есть дуалистичность речи и мышления.

Таким образом, наш разум, немыслимый без внутренней (думание) и внешней речи – это всегда компьютерный разум, по определению не способный выходить за пределы двойственности. Кроме того, дискурсивное мышление (а соответственно, и неразрывно с ним связанная речь), принципиально дискретны. Каждый символ, каждое слово, каждый тезис (посылка) отделён от других. Дискретность можно определить как «сыпучесть» мышления и речи (образ гравия, который сыпется камушек за камушком), тогда как интуитивной мудрости-праджне присуще качество непрерывности. Её можно уподобить маслу, льющемуся из кувшина непрерывною струёй.

Слова, слова... Словами можно всё, что угодно объяснить, всё, что угодно, доказать, и всё, что угодно – опровергнуть (хорошим примером тому является древнегреческая софистика). Но являются ли слова сколь либо значимым критерием истины? Так называемая «объяснительная сила теории» – на самом деле, достаточно сомнительный критерий её истинности. Это я могу утверждать как профессиональный психолог: и невротики, и параноики, и «практически здоровые» люди, приходящие со своими «нерешаемыми» личностными и эмоциональными проблемами – все, без исключения, имеют собственные версии реальности, всё великолепно объясняющие, но, к сожалению, зачастую совершенно не соответствующие истинному положению вещей. Этот критерий (объяснительная сила) требует, чтобы в теоретическую схему непротиворечивым образом укладывались (объяснялись) все факты, которыми мы располагаем. Он требует отсутствия противоречий и логических неувязок, требует полной внутренней согласованности между всеми составными элементами данной теории. Еще раз повторим уже высказанную ранее мысль, ввиду её особой важности:

Разум может обеспечить непротиворечивость и взаимосогласованность системы знаков и символов, претендующих на описание реальности, но разум не гарантирует адекватности этого отражения, его истинности. Так, например, известно, что паранойяльная бредовая система, как правило, отличается логичностью, внутренней согласованностью всех её компонентов и большой убедительностью для стороннего человека, не знакомого с тем, как дела обстоят на самом деле (стандартная ловушка для неопытных журналистов). Другими тому примерами являются «легенда» разведчика, ложная версия преступника, пытающегося обмануть следствие, или же обычная бытовая ложь («Дорогая, я сегодня задержался по серьёзной производственной необходимости – очередная авария на подстанции»). Возможно, читатель захочет возразить, что приводятся примеры, так сказать, житейского характера, но для строгого дисциплинированного научного мышления всё обстоит совершенно иначе. Такому читателю предлагается посетить кладбище отживших научных теорий. Их авторы были не глупее, чем мы с вами, напротив, многие были гораздо умнее нас, однако это им, как видим по результатам, не сильно помогло.

Принципиальной, глубинной разницы между «житейским» и научным функционированием разума – не существует. Логика, не обоснованная интуицией, в любой сфере своего действия неизбежно создаёт ложные, неадекватные теории. Логичность и адекватность – совершенно разные вещи, и из первой вовсе не вытекает автоматически вторая. Это хорошо иллюстрирует следующий пример:

«Вы идете по улице и спрашиваете прохожего:

– Извините, Вы случайно не знаете, сколько сейчас времени? – на что он вам отвечает:

– Да, знаю, – и проходит мимо».

Его ответ абсолютно логичен, полностью согласован с вопросом; какие-либо логические неувязки, противоречия между вопросом и ответом отсутствуют (конечно, если мы на это будем смотреть с точки зрения «чистой» логики, не отягощённой здравым смыслом). Однако с точки зрения этого самого здравого смысла, с точки зрения контекста – это полная неадекватность, которая может быть интерпретирована либо как откровенное хамство, либо как психическое заболевание. В данном примере всё представлено в яркой гротескной форме, однако, многие люди, искренне считающие себя разумными существами, сплошь и рядом делают сходную ошибку: цепляются за чисто внешние, формально-логические противоречия в словах собеседника, при этом полностью игнорируя их смысловое содержание и контекст, в котором эти слова произносятся. Грустное это зрелище – видеть самоуверенное интеллектуальное ничтожество, слушающее умного человека не с тем, чтобы чему-то у него научиться, что-то почерпнуть, а с тем, чтобы поймать своего собеседника на каком-либо чисто формальном противоречии и самоутвердиться таким образом за его счёт. Ну что ж, недаром в Писании как раз для таких случаев сказано: «Не мечите бисер перед свиньями, ибо они оборотятся на вас и растерзают вас». Такой нездоровый стиль общения встречается значительно чаще, чем это кажется на первый взгляд.

Итак, мы пришли к выводу, что объяснительная сила теории вовсе не является самодовлеющим критерием её истинности. Вполне возможно логически безупречное, непротиворечивое и в высшей степени убедительное изложение ошибочной и неадекватной теории, тогда как несомненная истина, основанная на глубоком и ясном прозрении в природу реальности, может быть изложена весьма невразумительно, сбивчиво и несвязно, с множеством противоречий и логических нестыковок. В первом случае, мы имеем замечательное развитие вербального интеллекта и дискурсивного мышления при прискорбной недостаточности интуиции. В другом случае – наоборот, прекрасное интуитивное видение при неспособности полноценно и качественно оформить его в словах. Конечно же, мы не должны забывать о принципиальной невозможности вербализации высшего интуитивного познания. Здесь, при желании можно указать на логическое противоречие в написанном выше: с одной стороны, говорится о невыразимости интуитивно познанного, с другой – об адекватной вербализации. На самом деле, противоречия нет, поскольку существуют сферы опыта, относительно которых возможно как интуитивное познание, так и рациональное объяснение (сфера грубоматериального), однако есть и другие сферы, при продвижении в которые вербализация интуитивного постижения всё более и более затрудняется и, наконец, делается невозможной.

Можно заключить, что хотя разум и является низшей познавательной способностью, а высшая истина невыразима – тем не менее, будет грубой ошибкой отвергать разум, дискурсивное мышление. Просто нельзя ставить его, как это делают люди науки, на роль господина познания. Его роль хотя и важная, но подчинённая, и он должен знать своё место.

Все эти рассуждения вплотную подводят нас к проблеме эксплицитных и имплицитных знаний.

Эксплицитные и имплицитные знания

Знания, которые человек получает на основе известных когнитивных механизмов, принято делить на эксплицитные и имплицитные, т.е. явные и скрытые, глубинные. Эксплицитные знания представляют собой знаковую систему – это книги, журналы (печатная продукция); лекции – вербальная форма знаковой системы; магнитофоны, множительные аппараты, телевидение, компьютеры, факсимильные аппараты, мобильные телефоны – технические средства. Такие знания имеют отработанный понятийный аппарат, каждая их деталь может быть воспроизведена и сохранена. Они формируются в процессе акта познания на основе традиционного когнитивного механизма.

Имплицитные знания не сформулированы, получаются непосредственно – это индивидуальный духовный опыт, взгляд, обращенный внутрь, скорее чувство знания, человек не отделен от того, что знает, это результат познающего воображения), здесь ценностно ориентированный подход. Особенностью имплицитного знания является его спонтанный характер, оно возникает практически мгновенно, не давая времени на размышления, т.е. на работу разума. Это внерациональный процесс, выходящий за рамки ограничений, накладываемых органами чувств. Термины «эксплицитное» и «имплицитное» знание ввел англо-американский философ Майкл Поланьи. Основное внимание в своем исследовании он уделил имплицитному, личностному знанию (Поланьи М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. М.: Прогресс, 1958.).

Рассмотрим подробно имплицитные знания как внерациональный когнитивный механизм.

Чем более сложной и нерегламентированной является деятельность, тем в большей степени ее результаты определяются личностными знаниями человека. Это утверждение касается прежде всего науки, но здесь на самом деле все не так просто: научное познание – в первую очередь интеллектуальный, рациональный процесс, а личностное знание лежит за рамками интеллекта. Это результат того, что мы очень узко определяем процесс и механизм научного познания, практически исключая из него поле внерационального. С другой стороны, креативность превратилась в силу, определяющую новый век. Каждый стремится к актуализации своей личности, проникновению в свой собственный внутренний мир, развитию Высшего в себе.

Все мы обладаем глубинными, внутренними знаниями, и главное здесь – вычленить их в безостановочном потоке мыслей. Кроме всего прочего, необходимо размышление о предмете, что прежде всего и позволяет дифференцировать, зафиксировать касающееся его знание, попросту говоря, обратить на него внимание, запомнить пришедшую в голову мысль. Это и есть имплицитное знание, неявное, скрытое, латентное, некодифицированное, его можно назвать личностным знанием, которое неразрывно связано со своим носителем. Человек может не знать, что им обладает, но оно безоговорочно есть и, когда появляется необходимость, дает о себе знать. Это знание называют интуитивным.

Роль интуиции в нашей жизни колоссальна. Обычно мы терпим неудачу вовсе не на каких-то тонких и необычайно сложных вещах. Во всех сферах жизни разного масштаба неудачи и катастрофы вызваны несоблюдением самых простых и весьма нехитрых принципов. Поэтому в жизни часто преуспевают отнюдь не самые глубокие и тонкие умы, а довольно посредственные люди, знающие не так уж много, но зато хорошо реализующие то, что они знают. Систематическая, построенная на интуитивных здравых принципах работа среднего ума может быть много результативнее несистематических попыток гения. В этом, безусловно, есть своя правда.

Встает проблема понятийного аппарата. Видимо, не все имплицитные знания можно назвать интуитивными. Их следует разделить на интуитивные , оформляющиеся в сфере каждодневного опыта, в границах посюстороннего, в рамках жизненных коллизий и отношений, позволяющих привязать знания к контексту, и знания трансцендентные . Интуитивные личностные знания, наряду с эксплицитными, которые мы сейчас не рассматриваем, являются объектом управления в рамках менеджмента организации. И они интересуют управляющих с точки зрения получения практического результата инновационного характера, приносящего максимальный эффект. Но имплицитные, глубинные знания могут носить глобальный характер, быть связанными с постижением основ мироздания, отношений человек – Бог, человек – Вселенная, места человека в космосе, касаться моделей развития общества, нового миропорядка и пр.

В этом случае человек может пережить выход в деперсонализированное сознание, лишенное привычных смыслов, это мир «небытийного бытия», как назвал его В.В. Налимов, «это творчество, которое позволяет прикоснуться к Высшей Реальности, это соприкосновение с тайной» (Налимов В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993.). Такое знание трудно назвать интуицией, это мир, не являющийся источником наших мыслей и восприятий в обычном состоянии сознания, но трансцендентный опыт, выход в запредельные сферы, иные модели мира. К науке это имеет непосредственное отношение в те моменты, которые мы называем озарением.

Имплицитное знание есть высокое творчество, вдохновение. Здесь предварительная авторская концепция отсутствует – это достояние разума. Носитель внутреннего знания само знание не создает, он делает его возможным , это внеличностный процесс, обладающий собственной динамикой и ведущий человека за собой. Если речь идет о представителе науки, то у него очень развито рациональное мышление в отличие, например, от поэта или художника, и он, естественно, пытается найти объяснение такому состоянию. Он испытал что, это его личный опыт, и теперь хочет понять, как этого достиг. Ведь интуиция, вдохновение не достижимы путем волевого усилия или интеллектуальной работы, они просто случаются .

Так что же это было, насколько он не одинок, как другие люди разных эпох и культур смогли выразить подобное состояние? А это действительно одно и то же состояние: порядок вещей, сущность бытия, устройство мира – одна вневременная субстанция. И мы погружаемся в ноосферное культурное пространство, наработанное человеческой мыслью, там пытаемся найти людей, которые испытали то же самое состояние и чей способ выражения этого состояния нам близок. Между нами протягивается живая ниточка – радость узнавания не только идеи, но того, что за ней стоит, ощущение потаенных глубин знания человека, пройденного им пути, всего прочувствованного. Погружение в культурную среду является импульсом для нового творческого порыва. Такие внутренние состояния продлеваются именно в творчестве, только оно может остановить мгновение, момент видения порядка вещей или сущности бытия, тут и создаются великие творения. Думаю, что именно об этом писал академик В.И. Вернадский в своей теории ноосферы.

Вместе с тем надо признать, что деление имплицитных знаний на интуитивные и трансцендентные условно. В любом случае эти знания получены внерациональным путем, они суть результат расширения сознания, выхода в иную реальность, где работает механизм внутреннего, духовного видения. И вновь встает проблема понятийного аппарата: духовный опыт – это опыт трансцендентный, связанный с переживанием потусторонней реальности, или любой опыт, дающий ощущение другой реальности, приносящий имплицитное знание. А само имплицитное знание разве не есть соприкосновение с иной реальностью, если не высокой, трансцендентной, то все равно выходящей за пределы «житейских смыслов»?

Думается, что трудности, связанные с попыткой дать определение понятия духовности, имеют принципиальный характер. Это понятие не вмещается в рамки рационального мышления, не может быть адекватно отображено в виде логических построений, а связано с более высоким планом бытия – духовным опытом. Разум не имеет средств выражения субъективного духовного опыта. Его нельзя описать словами, поскольку он лежит вне области органов чувств и интеллекта, из которой происходят наши слова и понятия. И только в самом общем виде можно сказать, что духовность – это всегда устремленность за пределы узкого житейского смысла, это трансцендентное начало в человеке.

Имплицитные знания признаны наиболее важными для человека, экономики и общества в целом. Естественно, современный мир требует их непременной формализации, кодирования, превращения в доступные для пользователя. Подобные технологии внедряются везде, где это эффективно, что приводит к ускорению темпов диффузии нового знания. Превращение личного знания в знание, доступное для окружающих, – основной вид деятельности компании, создающей знания. И здесь, конечно, нужны люди, владеющие секретами формализации скрытых знаний. В любом случае это высокие творческие силы, свобода от предвзятых взглядов. Очень важны уровень интеллекта и объем эксплицитных знаний, которыми владеет человек, способность вычленить новое из общего объема предоставленной информации, смелость назвать это новое, что означает перевести его в структурированное эксплицитное знание.

Огромное количество информации и знаний теряется, мы их просто не улавливаем. Однако бывает так, что абсолютно спонтанно мы начинаем записывать свои мысли, причем касающиеся какого-то определенного предмета, и сами не сразу понимаем, для чего мы их записываем. Но если начали это делать, то не упустим вновь пришедшую мысль, зафиксируем ее. А потом получается исследование, которое тянет за собой другие работы, опирающиеся на него как на базис. Очевидно, что здесь знание является источником формирования новых знаний, которые зафиксированы и могут быть переданы для использования.

Можно попробовать увидеть процесс получения внутреннего, имплицитного знания несколько иначе. Внутреннее знание, а это глубины нашего сознания, – огромная сила. Однако формализовывать, раскладывать по полочкам полученный опыт – значит не доверять собственному переживанию, поскольку формализация всегда связана с активностью разума, что намного снижает ценность опыта (термин «переживание» означает непосредственный внутренний опыт, дающий полную очевидность истины, это понятийно не опосредованный акт, характеризующийся связанностью пережитого с переживающим субъектом и значимостью пережитого для субъекта).

Представляется, что, расшифровывая, передавая, формализуя такое знание, мы упрощаем его, низводя до уровня понимания. То, что выражено словами, есть лишь модель процесса, в той или иной мере адекватная самому процессу. На самом деле личностное знание обладает мощным эмоциональным зарядом, большой силой и интенсивностью и выходит за пределы четко выражаемого смысла. В таком случае при формализации неявного знания возникает сложная задача: насколько возможно уловить его глубинный, непроявленный смысл? Реально ли адекватно решить задачу?

С другой стороны, как наука может существовать без попытки прояснить опыт, вывести его в сферу познанного? Невозможность выразить имплицитные знания вербально не зависит от того, на каком уровне сознания протекает наш опыт – на уровне каждодневной реальности либо достигая метафизических высот. В любом случае очень сложно донести непосредственно полученное знание в его первоначальном виде, тем более в отсутствие понятийного аппарата. Кроме того, если пользоваться нашей речью для раскрытия внутреннего опыта, то его глубина, а с ней и личностная сущность исчезают.

Ясно, что процесс получения имплицитных знаний связан с глубокой трансформацией личности, это неотделимые один от другого процессы. Подобные состояния представляют собой погружение в духовную реальность, «восхождение в бытии», по словам русского философа Н.А. Бердяева. Такой опыт позволяет узнать о заложенных в нас потенциальных силах любви, продуктивной деятельности, он дает чувство связанности с Высшей реальностью. Видимо, это изначальная матрица, впечатанная в мыслительную сферу человека, элемент коллективного бессознательного по Карлу Густаву Юнгу, содержащего в себе воспоминания и культурное наследие всего человечества. Универсальные и изначальные структуры в коллективном бессознательном, или архетипы, мифологичны по своей природе. Переживания, включающие в себя архетипический элемент психики, содержат чувство сакрального, священного, представляющего собой не индивидуальный, личный, а сверхиндивидуальный, надличностный и в этом смысле трансцендентный уровень сознания человека.

У многих это непререкаемое, безусловное знание. Оно проникло в сознание: мы знаем, что знаем. У других такое знание не проявляется в сознании, оно глубоко в бессознательном. Одно очевидно: все эти процессы живут своей жизнью, их можно рассматривать самостоятельно, вне религиозного опыта. Часто это называют верой, которая представляет собой убежденность в достоверности чего-либо без посредства органов чувств или логического хода мысли: путем необъяснимой уверенности (видимо, вера отличается от личностного знания тем, что связана с религиозным осознанием). Другое дело, что это знание приходит в процессе духовного опыта, совсем не обязательно сопряженного с религиозными поисками. Нетрадиционные познавательные механизмы, неотделимые от расширения сознания, которые мы исследуем, связаны с образно-чувственным видением. Это процесс спонтанный. В любом случае такое знание – не платоновское «доказанное истинное убеждение», а юнговский «первообраз бессознательного, иррациональная данность, которая просто есть».

Мы подошли к принципиально важному аспекту исследования, касающемуся нетрадиционного познавательного механизма, связанного с получением знаний и оценкой роли сознания в этом процессе. Как человек продуцирует, получает некодифицированные знания? Подобные знания человек не получает извне, они являются результатом самопознания , извлекаются из глубин собственного Я: все во мне, ничего вовне, но вовне – то же, что во мне. Можно сказать, что человек нисходит в глубины себя и одновременно возвышается над собой. Это было хорошо известно в древних культурах. Возьмем индийский эпос «Упанишады»: «Дух, который находится здесь, в человеке, и Дух, который находится там, в Солнце, – взгляни, это Единый Дух, и нет никакого другого». Или дзен-буддизм: «Царство пробуждения это не внешняя сфера с четкими, ясными признаками… это царство священного знания в тебе самом». «Сознание цельное, источающее Свет, пронизывает всю Вселенную. Оно внутри тебя и не приходит извне». Как поэты писали об этом святые отцы – первые христиане: «Постарайся войти во внутреннюю клеть твою и узришь клеть Небесную. И первая, и вторая – одно: одним входом входишь в обе. Лествица в Небесное Царство находится внутри тебя: оно существует таинственно в душе твоей. Погрузи сам себя в себя от греха и найдешь в себе ступени, которыми возможешь совершить восхождение... Кто сосредотачивает зрение ума внутрь себя, тот видит в себе зарю Духа». Эти мысли разделяют столетия и тысячелетия, но высказаны они практически одними и теми же словами. Здесь все возвышенно: иная картина мира, иные жизненные смыслы, погружение в Тайну.

Все сказанное позволяет сделать важнейший для нашего исследования вывод: расширение сознания за пределы Я (т.е. снятие ограничений, высвобождение огромного потенциала, таящегося в его неизведанных сферах за пределами этих ограничений), получение глубинного, личностного знания и его интеграция в общую структуру познавательного процесса – это единая система, основанная на иных, нетрадиционных когнитивных механизмах, в основе которых лежит творческий акт. Изменяется сам процесс познания, не Я – субъект познаю внешний по отношению ко мне объект, напротив, этот процесс носит целостный, холистический характер, позволяет слиться с познаваемым, а значит, проникнуть в самую его сущность, увидеть его изнутри. Такое познание протекает внутри нашего глубинного, духовного опыта, прямого переживания этого опыта (можно сказать, духовных реалий), а с ним и внутреннего постижения. Это внерациональное, неподвластное разуму, сверхчувственное ощущение и есть имплицитное знание. При этом сама наука превращается во взаимосвязанный комплекс рационального и внерационального, имплицитного знания.

Данное исследование свидетельствует о том, что принципиально новые когнитивные механизмы, вторгающиеся в современную науку, непосредственно связаны с сознанием человека: механизмы познания и наше сознание – явления одного порядка, взаимосвязанные и взаимообусловленные. Нетрадиционные механизмы познания нереализуемы без глубинного проникновения в сферу сознания, а сфера сознания безгранично расширяется и предоставляет неограниченные возможности постижения мира. Познание происходит в процессе духовного опыта, непосредственно переживаемого человеком, он – часть этого опыта и составляет единство с познаваемым. Каждый опыт расширяет сознание, и так до бесконечности. И еще один очень важный вопрос. Почему человек меняется в процессе переживания опыта? Потому что углубляется его самопознание, происходит внутренний рост, раскрывается собственное Я, а это и есть тропинки, ведущие к реализации Высшего в себе.

Очевидно, что, несмотря на преимущественно рациональный характер механизмов научного познания, глубинные, личностные знания, интуиция как результат духовного опыта занимают большое место в науке. Данное исследование свидетельствует о том, что их роль будет возрастать, они превратятся в официально признанную составную часть научного когнитивного механизма. Новый аппарат научного познания не требует формализации, вербального выражения внутреннего опыта, скрытых знаний ученого, как это делается, например, в рамках процедуры управления личностными знаниями сотрудников крупных компаний с целью повышения эффективности работы организации. В науке собственное личностное знание может формализовать только сам ученый, вписав его в контекст своего анализа, мыслей и рассуждений. Ученый на основе интеграции своих внутренних, сверхрациональных и традиционных рациональных знаний сам должен сформулировать результаты собственного восприятия реальности как он их видит, чувствует, догадывается.

Это механизм осознания, способствующий трансформации знания, полученного внерациональным путем, вне области научного мышления, т.е. переводу его в область сознательного и интеграции со знанием рационального порядка (здесь встает один очень важный вопрос: всегда ли можно интегрировать личностное, непосредственное знание со знанием, полученным рациональным путем?). Он знает, что знает, потому что ощущает связь между собой и новой реальностью, и это не просто связь, а единство. Об этом говорил еще академик В.И. Вернадский: «Источники наиболее важных сторон научного мировоззрения возникли вне области научного мышления. Такие понятия, как атомы, эфир, инерция, бесконечность мира, сила и др. возникли из идей и представлений, чуждых научной мысли. Число вошло в науку из музыки. Представление о мировой гармонии из Ригведы… Отделение науки от религии, философии, общественной жизни, искусства невозможно – они тесно сплетены между собой» (Вернадский В.И. Труды по всеобщей истории науки. М.: Наука, 1988).

Встает вопрос. Известно, что знания способны к существованию только при наличии развитого институционального контроля, т.е. института экспертизы, который определяет, можно ли те или иные данные отнести к знаниям. Таким институтом оказывается специально назначенный эксперт, коллектив, публикации в соответствующих изданиях и другие формы. А предлагаемая модель познавательного процесса не требует институциональной экспертизы на возможность причисления тех или иных данных к знаниям.

Имплицитное знание не имеет ничего общего с дискурсивным, доказательным познанием, это не обоснованное суждение, а спонтанное разумение. Его называют также божественным разумением (Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире. М.: Наука, 1977, с. 62), интуитивным либо духовным откровением, а можно его рассматривать как результат высвобождения огромного потенциала бессознательного (отсутствует понятийный аппарат). Такое знание доступно в своем исходном виде лишь своему создателю, любая формализация искажает его глубинный смысл (о чем уже говорилось). Так что экспертом может быть только сам носитель знания, ученый, идентифицирующий поступающую информацию, устанавливающий ее привязку к уже имеющимся знаниям (что ни в коем случае не означает следование догмам и ограничениям обыденного сознания) и внутренним видением создающий наглядный чувственный образ отражаемой действительности.

Проблема привязки интуиции к имеющимся знаниям, полученным рациональным путем, неоднозначна. Выходит, что ценность интуиции ограничивается определенными пределами, и эти пределы – ее выверенность разумом. Известный американский философ Уильям Джеймс по этому поводу пишет, что интуиция служит вполне самостоятельным и самодостаточным средством мировосприятия, так же как разум – один из механизмов постижения мира. Интуиция – особая форма познания, закрытая для трезвого рассудка, непосредственное знание, убеждение; она хранится в глубинах человеческого духа, а логические аргументации – только поверхностное проявление его. Однако рациональное знание выполняет свою функцию и с выводами разума необходимо считаться (Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993, с. 375). Думается, что, поскольку наука будет формироваться как нерасторжимое единство рационального и сверхрационального, привязка между двумя видами знания так или иначе осуществится. Это и будет интегральное постижение истины.

С другой стороны, кому как не науке поколебать общепринятые, преемственно утвердившиеся взгляды и нормы? Тогда о какой привязке может идти речь? Если говорить об экономике, то, возможно, здесь вообще не следует ориентироваться на имеющиеся модели и концепции, мир очень быстро меняется, и что тогда можно взять за точку отсчета? В этой ситуации во всей полноте встает проблема не что, а как. Не что надо делать (в данном случае осуществить привязку полученного внерациональным путем знания к фундаментальным принципам и моделям), а как в соответствии с этим знанием обеспечить условия перенастройки экономики и общества в целом, их адаптации к новым глобальным вызовам.

Можно предположить другой вариант верификации имплицитного знания – внешнюю экспертизу, имея при этом в виду, что представленная модель познавательного процесса изменяет сам характер экспертизы. Если знание получено не рациональным путем, то и его верификация должна быть основана на экспертизе особого рода – иррациональной, являющейся не менее высоким творческим актом, чем само представленное знание. Здесь не требуется понимания, это скорее внутреннее чувствование, узнавание как чего-то своего, во всяком случае близкого, сидящего в глубине сознания – волна, связующая ниточка, вполне осязаемая в ноосферном культурном пространстве, которая эксперта нашла или он ее нашел. И все. Этого достаточно для оценки работы. Не будем забывать, что речь идет об экспертизе как творческом акте. «Творчество поднимает над повседневностью, помогает ослабить зависимость от нее», – это слова одного из выдающихся философов ХХ в. Эриха Фромма (Фромм Э. Иметь или быть. М.: Наука, 1990, с. 117).

Человек науки не может не понять, что имеется в виду. Каждому из нас знакомо это особое состояние, чувство близости, внутреннее переживание при чтении какого-либо научного текста – здесь притягивает модель мышления, скрытое воззрение, ощущаемый подтекст, открывающаяся нам интуитивная гипотеза, перспектива, может быть, штрихами намеченная идея и т.д.

Культура мышления

Изложение некой концепции вынужденным образом является сукцессивным(т.е. построенным по принципу линейной последовательности), тогда как понимание её сути должно быть симультанным (т.е. представлять собою одновременное восприятие всех её составных частей в их органическом единстве и целостности).

Когда автор приступает к работе, на первых порах он пытается дать систематическое изложение своей теории «по порядку», начиная с основных понятий, с фундамента, и имеет намерение постепенно, шаг за шагом, методично и последовательно, возводить здание своей теории. Однако позже он обнаруживает, что эта линейная «архитектоническая» модель изложения не работает. Оказывается, из каждого пункта изложения идут многочисленные ответвления и смысловые связи ко всем прочим пунктам. Оказывается, нет начала и нет конца, нет фундамента и нет верхних этажей, а есть смысловой объём, пронизанный великим множеством связей и имеющий смысловое ядро.

Далее, обнаруживается, что никакая часть учения не может быть полноценно понята в отрыве от всех прочих, и то, что изложено в начале книги, может быть воспринято в полной мере только через усвоение всего последующего материала.

Впервые эти идеи были высказаны знаменитым немецким философом XIX века Артуром Шопенгауэром в его программном труде «Мир как воля и представление». Согласно Шопенгауэру, структура любой, достаточно глубокой и зрелой концепции не архитектоническая, а органическая, то есть такая, «в которой каждая часть настолько же поддерживает целое, насколько она сама поддерживается этим целым; ни одна из частей по существу не первая и не последняя...» Исходя из этих соображений, он делает важный практический вывод: «Во всякой науке полное понятие о ней получается лишь после того, как пройден весь курс её и затем возвращаются к началу». Вслед за Шопенгауэром можно утверждать, что чем глубже и серьёзней излагаемая концепция, тем менее вероятно ее полноценное усвоение с первого прочтения. Серьёзные книги, как советовал Шопенгауэр, следует читать, как минимум, дважды.

Наше время совершенно уникально и несравнимо ни с одной из предшествующих исторических эпох, прежде всего, по невероятному обилию общедоступной информации. Мы действительно живем в условиях информационного сверх-изобилия. Однако это вовсе не означает полного благополучия, напротив, информационное сверхизобилие порождает множество трудноразрешимых проблем, в частности – проблему информационного замусоривания. Информация, обрушивающаяся на наши головы, является одновременно избыточной, недостаточной и противоречивой. Можно утверждать, что наша эпоха развивает не столько творческий, сколько магнитофонный ум, в котором запоминание все более доминирует над пониманием. Студент все более и более напоминает существо с огромной воронкой, вставленной в его голову, через которую профессора и доценты вёдрами вливают информацию.

Нарушению оптимального соотношения между приемом и переработкой информации в значительной степени способствует весьма распространенная в нашем обществе переоценка роли чтения. Читать и думать – не всегда одно и то же, читать легче, чем думать. Как писал Марсель Пруст, «за чтением нельзя признавать решающей роли в нашей духовной жизни», оно ни в коей мере не может заменить собой личную интеллектуальную активность. Подобного же мнения придерживался Г.Лихтенберг: «Люди, очень много читавшие, редко делают большие открытия. Я говорю это не для оправдания лени, а потому что открытие предполагает самостоятельное созерцание вещей: следует больше видеть самому, чем повторять чужие слова». У него же сказано: «...быстрое накопление знаний, приобретаемых при слишком малом самостоятельном участии не очень плодотворно. Ученость тоже может родить лишь листья, не давая плодов».

По свидетельству современников, Рене Декарт, великий Картезиус, перед тем как читать книгу по интересующей его теме, сначала выяснял основную проблему этой книги по введению, после чего закрывал книгу и затем предпринимал самостоятельную попытку решения поставленной проблемы. И лишь после этого он обращался к книге, сравнивая результаты автора с собственными выкладками. Обычно это воспринималось как свидетельство его гениальности, между тем, наоборот, следует считать его гениальность в большой степени следствием именно такого стиля познавательной деятельности.

Итак, с точки зрения интеллектуального развития, даже чтение является вторичным по сравнению с собственными познавательными усилиями. Чего уж говорить про телевизор, который попросту не оставляет нам никаких шансов на нормальное развитие, на обретение способности думать самостоятельно и качественно. Дело в том, что телевизор задаёт настолько плотный и интенсивный поток информации, что параллельная её переработка и полноценное осмысление практически исключаются. В этом состоит драматическое отличие просмотра телепередач от чтения книг. Книгу всегда можно отложить в сторону, сделать паузу и поразмыслить над прочитанным. Телевидение нам такой возможности не предоставляет. Отсюда и выраженное различие между старшим поколением, выросшим на чтении книг, и новым, которое выросло на просмотре телепередач.

Те, кто вырос на книгах, имеют более высокий образовательный уровень, более высокую культуру мышления и речевую культуру, и значительно более высокий вербальный интеллект по сравнению с теми, кто вырос на просмотре телепередач. Эта закономерность вполне объективна и подтверждена многочисленными исследованиями. «Книжные» люди в большей степени умеют думать, а «телевизионные» думать разучаются и способны только на пассивное восприятие, при крайне низком уровне осмысления получаемой информации.

Продуктивное развитие информационной системы интеллекта осуществляется через обучение и через творчество. Чтобы такое развитие происходило оптимальным образом, необходимо соблюдение правильного соотношения, правильной пропорции между поступлением информации извне и ее внутренней переработкой. Полученные знания должны быть ассимилированы, организованы и упорядочены, что невозможно без самостоятельных усилий по осмыслению полученной информации. И такая внутренняя работа должна происходить при поступлении каждой новой порции знаний. Суть этой внутренней работы – взаимоувязка имеющейся системы знаний и вновь поступившей информации. Если такой внутренней гармонизации, создания непротиворечивого синтеза, нет, то дальнейший ввод новой информации только дезорганизует мышление. Как сказал Герберт Спенсер, «если знания человека находятся в беспорядочном состоянии, то чем больше он имеет их, тем сильнее расстраивается его мышление». Оптимальное соотношение между поступлением информации извне и ее внутренней переработкой есть переменная величина. Чем более организована система знаний, чем выше ее непротиворечивость и целостность, тем более целесообразным будет поглощение новой информации. Напротив, чем больше накопилось неупорядоченной информации, тем важнее сократить её прием и интенсифицировать её переработку. Таким образом, необходимо, чтобы переработка информации успевала за ее поступлением, иначе человеку просто начинает грозить «несварение головы».

Процесс поглощения информации и процесс ее переработки можно рассматривать как диалектические противоположности. Интенсивный прием информации извне резко затрудняет параллельную ее переработку. Чем больше поступает новых сведений, новых идей и понятий, тем чаще приходится прекращать ввод информации и останавливаться для ее осмысления. И, наоборот, интенсивная внутренняя переработка информации всегда сопровождается концентрацией внимания на внутреннем мире и отключением от внешнего. Известная рассеянность увлеченных мыслителей есть обратная сторона предельной сосредоточенности на внутреннем объекте. Общеизвестным фактом является то, что человек, поглощенный собственными мыслями, может даже не слышать обращенных к нему слов. Выражаясь кибернетическим языком, вход системы заблокирован и это создает благоприятные условия для полноценной внутренней переработки ранее поступившей информации. Чем больше глубина этой переработки, чем она качественнее, тем больших она требует усилий и времени.

При чтении специальной литературы, прослушивании лекций, докладов и т.п., переработка информации, прежде всего, обслуживает приём и по этой причине является более поверхностной и менее интенсивной, нежели переработка при отсутствии приёма новой информации извне. Работа мысли в режиме автономности (когда перед вами лежит не раскрытая книга, а чистый лист бумаги) также является более адекватной как поставленным вами целям, так и сложившимся познавательным структурам. Обычно же цели автора прорабатываемой книги и его интеллектуальные интересы лишь частично совпадают с нашими; его видение мира и его язык тоже в какой-то мере, а иногда весьма значительно, отличаются от наших. В режиме автономности мы можем работать в собственных познавательных интересах, наша мысль может двигаться в избранном нами направлении, не будучи принуждаемой следовать тенью за рассуждениями автора. Кроме того, в режиме автономности мы можем свободно работать в терминах собственного интеллектуального опыта. Все это способствует более целенаправленной, более глубокой и эффективной переработке ранее поступившей информации. Можно утверждать, что оптимально построенный процесс развития информационной системы интеллекта должен носить циклический, пульсирующий характер и состоять из двух тактов: такта поглощения информации и такта её внутренней переработки. Исходя из этой, простой и незамысловатой идеи, можно предложить в высшей степени плодотворную методику, в равной степени пригодную как для обучения, так и для творчества (между тем и другим, на самом деле, граница весьма условна). В основе этой методики лежит принцип разделения во времени процесса приема новой информации и процесса переработки полученных знаний. В свое время американский ученый А.Осборн предложил метод «мозговой атаки», основным принципом которого являлось отделение процесса генерации новых идей от процесса их критической оценки. Разделение во времени этих двух процессов, мешающих друг другу, оказалось весьма эффективным. Не менее эффективным, на мой взгляд, является и принцип отделения приема информации от её переработки. Конечно же, разделение приёма и переработки информации в данном контексте следует понимать в смысле различной целевой направленности на разных стадиях творческого процесса. В строгом психологическом смысле процесс приёма информации всегда сопровождается её переработкой, более того – осуществляется посредством переработки. Это имеет место даже в процессе обычного восприятия (зрительного или слухового), не говоря уже о приеме смысловой информации. Другое дело, что эта переработка может быть разной глубины и интенсивности. То же самое справедливо и для принципа «мозговой атаки». Здесь можно говорить лишь об относительном разделении во времени генерации идей и их критического рассмотрения. Мышление по своей сути селективно и полного отсутствия критики быть не может. Речь идет лишь об ослаблении критической компоненты в структуре творческой деятельности на этапе генерации новых идей.

Организация творческого цикла должна включать в себя следующие две стадии, образующие замкнутое кольцо, в котором после первой стадии следует вторая, а после второй вновь первая. Это стадия информационной автономности и стадия интенсивного приема новой информации.

1. Стадия информационной автономности. На этой стадии полностью отсутствует прием информации извне. Временно прекращается чтение специальной литературы, обсуждение проблемы с коллегами. В этот период творческого человека можно уподобить курице, высиживающей яйцо – никакого бегания по курятнику, никакого кудахтания. Работа над проблемой ведётся в режиме полной автономности и полной самостоятельности. В это время мы оперируем только тем, что можем извлечь из собственной памяти, не выходя за её пределы в информационное окружение. На стадии первичной автономности преследуются следующие цели:

а) постановка проблемы (формулировка проблемы, ее уточнение и конкретизация);

б) оформление наиболее важной и ценной информации в виде кратких тезисов, в форме, удобной для их обзора как компонентов единого целого;

г) создание познавательной мотивации, познавательной доминанты.

Даже если проблема не получает разрешения на этой стадии, тем не менее происходит развитие информационного пространства задачи от исходной стадии «аморфного пятна» до какого-то уровня его структурирования. В результате, выявляются незамкнутые связи этой структуры, и на их свободных концах создается мощный энергетический потенциал в виде жгучих вопросов, требующих скорейшего разрешения.

Критерии перехода ко второй стадии:

а) проблема сформулирована в ясной, четкой и достаточно конкретной форме (в отличие от исходной расплывчатости);

б) самостоятельная работа зашла в тупик, внутренние ресурсы исчерпаны;

в) результаты проделанной работы (как по уточнению и конкретизации, так и по её решению) оформлены в письменном виде.

Это важно, ибо есть большая разница между простым размышлением и письменным изложением собственных мыслей. Последнее требует значительно больших усилий и энергозатрат, но зато даёт конкретный результат. Проработка поставленной проблемы при письменном изложении происходит значительно глубже и интенсивнее, не говоря уже о том, что мы получаем конкретную творческую продукцию, пусть даже черновую и весьма несовершенную. В противном случае, творчество вырождается в пустые разговоры и приятные, но ни к чему не обязывающие рассуждения. В таких случаях «весь пар уходит в гудок», а никакого реального продвижения вперёд не происходит. Болтать – легко, писать – трудно.

г) налицо познавательная доминанта, проявляющаяся в горячей заинтересованности и высокой познавательной активности по отношению к разрабатываемой проблеме (для чего важно как следует «помучиться» над проблемой).

2. Стадия интенсивного приёма пертинентной (относящейся к делу) информации. На этой стадии происходит активный поиск пертинентной информации в окружающей информационной среде (начитывание специальной литературы, обсуждение проблемы с коллегами и т.п.). Плодотворность этого этапа зависит от степени завершённости предыдущего. Новые знания воспринимаются совсем по-иному, если их получению предшествовала серьёзная самостоятельная работа: идёт активный поиск ответов на наболевшие вопросы. Р.Тагор как-то сказал, что отвечать человеку, когда он не задал вопрос – всё равно, что кормить его, когда он не проголодался.

Основная цель этой стадии – поиск новой конструктивной идеи, позволяющей взглянуть на проблему под другим углом зрения. Критерием завершения второй стадии является появление новой информации, требующей реорганизации сложившейся системы взглядов и открывающей новые возможности. После появления такой новой информации следует возвращение к работе в режиме автономности, но уже на более высоком уровне. Далее цикл повторяется вплоть до получения приемлемого результата. Развитие информационной системы интеллекта можно уподобить пульсирующему перемещению медузы, при котором стадия расширения чередуется со стадией сжатия, за счёт чего и происходит скачкообразное движение вперёд.

Интуиция означает то же самое, что и непосредственное созерцание, знание, полученное в ходе практического или духовного освоения объекта, наглядное представление. В различных философских учениях способность непосредственно и целостно познавать объект понимается по-разному.

Например, некоторые эстетики и философы- идеалисты видят в интуиции нечто противоположное интеллекту, который якобы способен проникать в сущность вещей. В этом случае интуиция – некое озарение, «высочайшее откровение», родственное религиозной вере, или же бессознательное постижение природы предметов, основанное на инстинкте.

Многие мыслители, рассматривающие подобным образом интуицию, признают существование особой мистической реальности (например, бога), которая может быть познана только с помощью этой интуиции. По-другому оценивают интуицию те философы, (Локк, Декарт, Спиноза, Лейбниц и др.) которые хотя и отличают ее от дискурсивного мышления (т.е. знания опосредованного, основанного на логическом выведении одного понятия из другого), но не противопоставляют их друг другу. Согласно взглядам рационалистов (например, Декарта), созерцание предмета посредством органов чувств, то что иногда называют чувственной интуицией, не дает нам ни достоверного, ни всеобщего знания. Такое знание достигается только с помощью рассудка и интеллектуальной интуиции. По последней Декарт понимает высшую форму познания, когда разуму непосредственно, без помощи рассуждения, доказательства становится ясной истинность того или иного положения, идея (например, если две величина равны третьей, то они равны между собой). Однако интуативно-истинными Декарт считал идеи, которые носят врожденный характер (врожденные идеи). Сенсуалист Локк, также признававший интеллектуальный характер интуиции, говорил, что подобные идеи берутся из опыта. Но ни Декарт, ни Локк не ставили глубоко вопроса о связи интуитивного (непосредственного) и понятийного (опосредствованного) знания. Плодотворные мысли о соотношении этих различных сторон единого процесса познания высказал Гегель. Марксистская философия признает, что научное познание не сводится к одному логическому, понятийному мышлению, что в науке большую роль играет чувственная и интеллектуальная (восприятие, творческое воображение, способность к синтезу, оценка и т.д.). Оба вида познания тесно связаны между собой. В отличие от идеалистической диалектики Гегеля, который усматривал источник этой связи в природе самого сознания, материалистическая диалектика (учитывая данные психологии и естествознания) выводит и исследует ее на основе анализа материально-практической, предметной деятельности человечества. Каким бы путем ни было получено то или иное положение, его достоверность доказывается практической проверкой. Например, истинность многих аксиом математики и правил логики интуитивно усматривается не в силу их врожденного характера, а потому, что миллиарды раз проверялись на практике, они приобрели для человека «прочность предрассудка».