П олучил Ваш журнал «Indian Opinion» и был рад узнать всё то, что там пишется о «непротивляющихся». И захотелось сказать Вам те мысли, которые вызвало во мне это чтение.
Чем дольше я живу, и в особенности теперь, когда живо чувствую близость смерти, мне хочется сказать другим то, что я так особенно живо чувствую и что, по моему мнению, имеет огромную важность, а именно о том, что называется «непротивлением», но что в сущности есть не что иное, как учение любви, не извращённое ложными толкованиями. То, что любовь, то есть стремление к единению душ человеческих, и вытекающая из этого стремления деятельность, есть высший и единственный закон жизни человеческой, это в глубине души чувствует и знает каждый человек (как это мы яснее всего видим на детях), знает, пока он не запутан ложными учениями мира. Закон этот был провозглашён всеми, как индийскими, так и китайскими и еврейскими, греческими, римскими мудрецами мира.
Думаю, что он яснее всего был высказан Христом, который даже прямо сказал, что в этом одном весь закон и пророки. Но мало этого, предвидя то извращение, которому подвергается и может подвергнуться этот закон, он прямо указал на ту опасность извращения его, которая свойственна людям, живущим мирскими интересами, а именно ту, чтобы разрешать себе защиту этих интересов силою, то есть, как он сказал: «Ударами отвечать на удары, силою отнимать назад присвоенные предметы» и т.д. и т.п.
Он знал, как не может не знать этого каждый разумный человек, что употребление насилия несовместимо с любовью как основным законом жизни, что, как скоро допускается насилие, в каких бы то ни было случаях, признаётся недостаточность закона любви и потому отрицается самый закон. Вся христианская, столь блестящая по внешности, цивилизация выросла на этом явном и странном, иногда сознательном, большей частью бессознательном, недоразумении и противоречии.
В сущности, как скоро было допущено противление при любви, так уже не было и не могло быть любви как закона жизни, а если не было закона любви, то не было никакого закона, кроме насилия, то есть власти сильнейшего. Так 19веков жило христианское человечество. Правда, во все времена люди руководствовались одним насилием в устройстве своей жизни. Разница жизни христианских народов от всех других только в том, что в христианском мире закон любви был выражен так ясно и определенно, как он не был выражен ни в каком другом религиозном учении, и что люди христианского мира торжественно приняли этот закон и вместе с тем разрешили себе насилие и на насилии построили свою жизнь.
И потому вся жизнь христианских народов есть сплошное противоречие между тем, что они исповедуют, и тем, на чём строят свою жизнь: противоречие между любовью, признанной законом жизни, и насилием, признаваемым даже необходимостью в разных видах, как власть правителей, суды и войска, признаваемым и восхваляемым. Противоречие это всё росло вместе с развитием людей христианского мира и в последнее время дошло до последней степени.
Вопрос теперь стоит, очевидно, так: одно из двух: или признать то, что мы не признаём никакого религиозно-нравственного учения и руководимся в устройстве нашей жизни одной властью сильного, или то, что все наши, насилием собираемые, подати, судебные и полицейские учреждения и, главное, войска должны быть уничтожены.
Нынче весной на экзамене закона божия одного из женских институтов Москвы законоучитель, а потом и присутствовавший архиерей спрашивали девиц о заповедях и особенно о шестой. На правильный ответ о заповеди архиерей обыкновенно задавал еще вопрос: «Всегда ли во всех случаях запрещается законом божиим убийство?», и несчастные, развращенные своими наставниками девицы должны были отвечать и отвечали, что не всегда, что убийство разрешено на войне и при казнях преступников.
Однако, когда одной из несчастных девиц этих (то, что я рассказываю, не выдумка, а факт, переданный мне очевидцем) на её ответ был задан тот же обычный вопрос: «Всегда ли греховно убийство?», она, волнуясь и краснея, решительно ответила, что всегда, а на все обычные софизмы архиерея отвечала решительным убеждением, что убийство запрещено всегда и что убийство запрещено и в «Ветхом завете», и запрещено Христом не только убийство, но и всякое зло против брата. И, несмотря на всё своё величие и искусство красноречия, архиерей замолчал, и девушка ушла победительницей.
Да, мы можем толковать в наших газетах об успехах авиации, о сложных дипломатических сношениях, о разных клубах, открытиях, союзах всякого рода, так называемых художественных произведениях и замалчивать то, что сказала эта девица; но замалчивать этого нельзя, потому что это чувствует более или менее смутно, но чувствует всякий человек христианского мира. Социализм, коммунизм, анархизм, Армия спасения, увеличивающаяся преступность, безработность населения, увеличивающаяся безумная роскошь богатых и нищета бедных, страшно увеличивающееся число самоубийств - всё это признаки того внутреннего противоречия, которое должно и не может не быть разрешено. И разумеется, разрешено в смысле признания закона любви и отрицания всякого насилия. И потому Ваша деятельность в Трансваале, как нам кажется на конце света, есть дело самое центральное, самое важное из всех дел, какие делаются теперь в мире и участие в котором неизбежно примут не только народы христианского, но всего мира.
Думаю, что Вам приятно будет узнать, что у нас в России тоже деятельность эта быстро развивается в форме отказов от военной службы, которых становится с каждым годом всё больше и больше. Как ни ничтожно количество и ваших людей, «непротивляющихся», и у нас в России число отказывающихся, и те и другие могут смело сказать, что с ними Бог. А Бог могущественнее людей.
В признании христианства, хотя бы и в той извращённой форме, в которой оно исповедуется среди христианских народов, и в признании вместе с этим необходимости войск и вооружения для убийства в самых огромных размерах на войнах, заключается такое явное, вопиющее противоречие, что оно неизбежно должно рано или поздно, вероятно, очень рано, обнаружиться и уничтожить или признание христианской религии, которая необходима для поддержания власти, или существование войска и всякого поддерживаемого им насилия, которое для власти не менее необходимо.
Противоречие это чувствуется всеми правительствами, как вашим британским, так нашим русским, и из естественного чувства самосохранения преследуется этими правительствами более энергично, как это мы видим в России, и как это видно из статей Вашего журнала, чем всякая другая антиправительственная деятельность. Правительства знают, в чём их главная опасность, и зорко стерегут в этом вопросе уже не только свои интересы, но и вопрос: «Быть или не быть?».
С совершенным уважением Leo Tolstoy.
Диалог с классиком
Письмо Льву Николаевичу Толстому.
Здравствуйте, уважаемый Лев Николаевич! Я большая поклонница Вашего творчества, но никогда бы не подумала, что когда-нибудь возьмусь писать эти строки. Ведь я человек, который читает немного классических произведений и редко кому-то пишет письма. Но мое желание написать, просто неудержимое, потому что я хочу Вам написать о том, какое место занимаете Вы и Ваше творчество не только в моей жизни, но и в жизни других людей, которые увлекаются Вашими произведениями.
Прежде всего, я бы хотела выразить Вам огромную благодарность, за то, что Вы написали много хороших произведений, которые знают многие люди не только в нашей стране, но и далеко за ее приделами. Вы внесли огромный вклад, как в русскую литературу, так и в мировую, тем самым прославили Россию и, конечно же, себя. Ваше творчество прошло сквозь века, и я уверенна, что оно не утратит свою актуальность через многие годы. Потому что в Ваших произведениях есть ответы на вопросы, которые волнуют каждого человека.
Одним из примеров таких произведений является Ваша самая знаменитая работа «Война и мир». Этот роман-эпопея покорил миллионы людей, а герои этого произведения навсегда остались в сердцах у читателей. Каждый герой этого романа - это человек с невероятной судьбой. Одни счастливы знать, что такое взаимная любовь и быть любимым, а другие познают все ее худшие стороны и проклинают это чувство. Когда я читала этот роман, я погружалась в другой мир. Во времена шикарных нарядов, балов, мужественных поступков, чистой и безграничной любви. На протяжении всего романа нам открываются новые стороны персонажей, их споры друг с другом и внутренние искания самого себя. Вы показали это так ярко, эмоционально и реалистично, что я, читая это произведение, влюблялась, ненавидела, радовалась и переживала вместе с героями. У меня в этом произведении нет именно одного любимого героя, потому что все они разные и необычные, а их проблемы и поступки такие современные, что я могу сказать, что это вечные образы. Взять, например Пьера Безухова. В этом романе описываются его духовные искания, его раздумия о смысле жизни. Разве сейчас люди не задумываться над этим? Конечно же да! Молодёжь точно так же переживает о будущем, пытается найти себя, своё место в жизни, как и несколько веков назад. Они задаются вопросами о любви, как это делала Наташа Ростова, их волнует отношение отцов и детей, как это волновало Андрея Болконского. Именно это делает произведение таким актуальным, знаменитым, а главное - вечным, а Вас - удивительно талантливым писателем, ведь далеко не каждый сможет так описать жизнь, и тем самым помочь разобраться в самом себе. И не смотря на то, что сейчас количество читающих людей значительно уменьшилось, я уверенна, что такие произведения, как «Война и мир», помогут еще не одному поколению найти для себя смысл жизни, научиться глубоко мыслить, понять себя и попытается сделать мир лучше.
С уважением, Ваша почитательница Наташа Мамчич.
Это письмо Л.Н.Толстого случайно попало на глаза, когда готовилась публикация «Писем Учителей Старцу» (см. “Дельфис” №3(75)/2013), которые были адресованы Зинаиде Михайловне Гагиной, состоявшей в переписке с великим писателем. Тогда это его письмо удивило не только глубокой болью автора за судьбу России, но и тем, как смело он критиковал бездействие императора Николая II и пагубную политику его окружения.
С тех пор (с 1902 года, когда было написано письмо) прошло более ста лет. И только сегодня мы начинаем понемногу узнавать, что же за события произошли в России, которые не только коренным образом изменили ход истории Государства Российского, но и «потрясли весь мир». Всё чаще и чаще мы узнаём из телепередач и публикаций в печати о многих, до того скрытых событиях, повлиявших на судьбу нашего народа. И публикуемое сегодня письмо Л.Н.Толстого императору Николаю II - это тоже некая «зарисовка» гения, которая чуть-чуть приоткрывает завесу над истинными причинами крутого поворота в ходе истории. И пусть каждый наш читатель по-своему поймёт и оценит это Послание, но равнодушным, надеемся, никто не останется.
Письмо Л.Н.Толстого императору Николаю II
(1902г. января 16. Гаспра)
Любезный брат, Такое обращение я счёл наиболее уместным потому, что обращаюсь к вам в этом письме не столько как к царю, сколько как к человеку - брату. Кроме того, ещё и потому, что пишу вам как бы с того света, находясь в ожидании близкой смерти.
Мне не хотелось бы умереть, не сказав вам того, что я думаю о вашей теперешней деятельности и о том, какою она могла бы быть, какое большое благо она могла бы принести миллионам людей и вам и какое большое зло она может принести людям и вам, если будет продолжаться в том же направлении, в котором идёт теперь.
Треть России находится в положении усиленной охраны, то есть вне закона. Армия полицейских - явных и тайных - всё увеличивается. Тюрьмы, места ссылки и каторги переполнены, сверх сотен тысяч уголовных, политическими, к которым причисляют теперь и рабочих. Цензура дошла до нелепостей запрещений, до которых она не доходила в худшее время 40-х годов. Религиозные гонения никогда не были столь часты и жестоки, как теперь, и становятся всё жёсточе и жёсточе и чаще. Везде в городах и фабричных центрах сосредоточены войска и высылаются с боевыми патронами против народа. Во многих местах уже были братоубийственные кровопролития - и везде готовятся и неизбежно будут новые и ещё более жестокие.
И как результат всей этой напряжённой и жестокой деятельности правительства, земледельческий народ - те 100 миллионов, на которых зиждется могущество России, - несмотря на непомерно возрастающий государственный бюджет или, скорее, вследствие этого возрастания, нищает с каждым годом, так что голод стал нормальным явлением. И таким же явлением стало всеобщее недовольство правительством всех сословий и враждебное отношение к нему.
И причина всего этого, до очевидности ясная, одна: та, что помощники ваши уверяют вас, что, останавливая всякое движение жизни в народе, они этим обеспечивают благоденствие этого народа и ваше спокойствие и безопасность. Но ведь скорее можно остановить течение реки, чем установленное богом всегдашнее движение вперёд человечества. Понятно, что люди, которым выгоден такой порядок вещей и которые в глубине души своей говорят: «apres nous le deluge» (франц. - «после меня хоть потоп» - Ред.), могут и должны уверять вас в этом; но удивительно, как вы, свободный, ни в чём не нуждающийся человек, и человек разумный и добрый, можете верить им и, следуя их ужасным советам, делать или допускать делать столько зла ради такого неисполнимого намерения, как остановка вечного движения человечества от зла к добру, от мрака к свету.
Ведь вы не можете не знать того, что с тех пор, как нам известна жизнь людей, формы жизни этой, как экономические и общественные, так религиозные и политические, постоянно изменялись, переходя от более грубых, жестоких и неразумных к более мягким, человечным и разумным.
Ваши советники говорят вам, что это неправда, что русскому народу как было свойственно когда-то православие и самодержавие, так оно свойственно ему и теперь и будет свойственно до конца дней и что поэтому для блага русского народа надо, во что бы то ни стало, поддерживать эти две связанные между собой формы: религиозного верования и политического устройства. Но ведь это двойная неправда. Во-первых, никак нельзя сказать, чтобы православие, которое когда-то было свойственно русскому народу, было свойственно ему и теперь. Из отчётов обер-прокурора Синода вы можете видеть, что наиболее духовно развитые люди народа, несмотря на все невыгоды и опасности, которым они подвергаются, отступая от православия, с каждым годом всё больше и больше переходят в так называемые секты. Во-вторых, если справедливо то, что народу свойственно православие, то незачем так усиленно поддерживать эту форму верования и с такою жестокостью преследовать тех, которые отрицают её.
Вас, вероятно, приводит в заблуждение о любви народа к самодержавию и его представителю - царю то, что везде при встречах вас в Москве и других городах толпы народа с криками «ура» бегут за вами. Не верьте тому, чтобы это было выражением преданности вам, - это толпа любопытных, которая побежит точно так же за всяким непривычным зрелищем. Часто же эти люди, которых вы принимаете за выразителей народной любви к вам, суть не что иное, как полицией собранная и подстроенная толпа, долженствующая изображать преданный вам народ, как это, например, было с вашим дедом в Харькове, когда собор был полон народа, но весь народ состоял из переодетых городовых.
Если бы вы могли, так же, как я, походить во время царского проезда по линии крестьян, расставленных позади войск, вдоль всей железной дороги, и послушать, что говорят эти крестьяне: старосты, сотские, десятские, сгоняемые с соседних деревень и на холоду и в слякоти без вознаграждения с своим хлебом по нескольку дней дожидающиеся проезда, вы бы услыхали от самых настоящих представителей народа, простых крестьян, сплошь по всей линии речи, совершенно несогласные с любовью к самодержавию и его представителю. Если 50 лет тому назад при Николае I ещё стоял высоко престиж царской власти, то за последние 30 лет он, не переставая, падал и упал в последнее время так, что во всех сословиях никто уже не стесняется смело осуждать не только распоряжения правительства, но самого царя и даже бранить его и смеяться над ним.
Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке, отделённой от всего мира, но не требованиям русского народа, который всё более и более просвещается общим этому миру просвещением. И потому поддерживать эту форму правления можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия: усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещения книг, газет, извращения воспитания и вообще всякого рода дурных и жестоких дел.
И таковы были до сих пор дела вашего царствования. Начиная с вашего возбудившего негодование всего русского общества ответа тверской депутации, где вы самые законные желания людей назвали "бессмысленными мечтаниями", - все ваши распоряжения о Финляндии, о китайских захватах, ваш проект Гаагской конференции, сопровождаемый усилением войск, ваше ослабление самоуправления и усиление административного произвола, ваша поддержка гонений за веру, ваше согласие на утверждение винной монополии, то есть торговля от правительства ядом, отравляющим народ, и, наконец, ваше упорство в удержании телесного наказания, несмотря на все представления, которые делаются вам об отмене этой позорящей русский народ бессмысленной и совершенно бесполезной меры, - всё это поступки, которые вы не могли бы сделать, если бы не задались, по совету ваших легкомысленных помощников, невозможной целью - не только остановить жизнь народа, но вернуть его к прежнему, пережитому состоянию.
Мерами насилия можно угнетать народ, но нельзя управлять им. Единственное средство в наше время, чтобы действительно управлять народом, только в том, чтобы, встав во главе движения народа от зла к добру, от мрака к свету, вести его к достижению ближайших к этому движению целей. Для того же, чтобы быть в состоянии сделать это, нужно прежде всего дать народу высказать свои желания и нужды и, выслушав эти желания и нужды, исполнить те из них, которые будут отвечать требованиям не одного класса или сословия, а большинству его, массе рабочего народа.
И те желания, которые выскажет теперь русский народ, если ему будет дана возможность это сделать, по моему мнению, будут следующие:
Прежде всего, рабочий народ скажет, что желает избавиться от тех исключительных законов, которые ставят его в положение пария, не пользующегося правами всех остальных граждан; потом скажет, что он хочет свободы передвижения, свободы обучения и свободы исповедания веры, свойственной его духовным потребностям; и главное, весь 100-миллионный народ в один голос скажет, что он желает свободы пользования землей, то есть уничтожения права земельной собственности.
И вот это-то уничтожение права земельной собственности и есть, по моему мнению, та ближайшая цель, достижение которой должно сделать в наше время своей задачей русское правительство.
В каждый период жизни человечества есть соответствующая времени ближайшая ступень осуществления лучших форм жизни, к которой оно стремится. Пятьдесят лет тому назад такой ближайшей ступенью было для России уничтожение рабства. В наше время такая ступень есть освобождение рабочих масс от того меньшинства, которое властвует над ними, - то, что называется рабочим вопросом.
В Западной Европе достижение этой цели считается возможным через передачу заводов и фабрик в общее пользование рабочих. Верно ли, или неверно такое разрешение вопроса и достижимо ли оно или нет для западных народов, - оно, очевидно, неприменимо к России, какова она теперь. В России, где огромная часть населения живёт на земле и находится в полной зависимости от крупных землевладельцев, освобождение рабочих, очевидно, не может быть достигнуто переходом заводов и фабрик в общее пользование. Для русского народа такое освобождение может быть достигнуто только уничтожением земельной собственности и признанием земли общим достоянием, - тем самым, что уже с давних пор составляет задушевное желание русского народа и осуществление чего он всё ещё ожидает от русского правительства.
Знаю я, что эти мысли мои будут приняты вашими советниками как верх легкомыслия и непрактичности человека, не постигающего всей трудности государственного управления, в особенности же мысль о признании земли общей народной собственностью; но знаю я и то, что для того, чтобы не быть вынужденным совершать всё более и более жестокие насилия над народом, есть только одной средство, а именно: сделать своей задачей такую цель, которая стояла бы впереди желаний народа. И, не дожидаясь того, чтобы накатывающийся воз бил по коленкам, - самому везти его, то есть идти в первых рядах осуществления лучших форм жизни. А такой целью может быть для России только уничтожение земельной собственности. Только тогда правительство может, не делая, как теперь, недостойных и вынужденных уступок фабричным рабочим или учащейся молодежи, без страха за своё существование быть руководителем своего народа и действительно управлять им.
Советники ваши скажут вам, что освобождение земли от права собственности есть фантазия и неисполнимое дело. По их мнению, заставить 130-миллионный живой народ перестать жить или проявлять признаки жизни и втиснуть его назад в ту скорлупку, из которой он давно вырос, - это не фантазия и не только не неисполнимо, но самое мудрое и практическое дело. Но ведь стоит только серьёзно подумать для того, чтобы понять, что действительно неисполнимо, хотя оно и делается, и что, напротив, не только исполнимо, но своевременно и необходимо, хотя оно и не начиналось.
Я лично думаю, что в наше время земельная собственность есть столь же вопиющая и очевидная несправедливость, какою было крепостное право 50 лет тому назад. Думаю, что уничтожение её поставит русский народ на высокую степень независимости, благоденствия и довольства. Думаю также, что эта мера, несомненно, уничтожит всё то социалистическое и революционное раздражение, которое теперь разгорается среди рабочих и грозит величайшей опасностью и народу и правительству.
Но я могу ошибаться, и решение этого вопроса в ту или другую сторону может быть дано опять-таки только самим народом, если он будет иметь возможность высказаться.
Так что, во всяком случае, первое дело, которое теперь предстоит правительству, это уничтожение того гнёта, который мешает народу высказать свои желания и нужды. Нельзя же делать добро человеку, которому мы завяжем рот, чтобы не слыхать того, чего он желает для своего блага. Только узнав желания и нужды всего народа или большинства его, можно управлять народом и сделать ему добро.
Любезный брат, у нас только одна жизнь в этом мире, и вы можете мучительно потратить её на тщетные попытки остановки установленного богом движение человечества от зла к добру, мрака к свету и можете, вникнув в нужды и желания народа и посвятив свою жизнь исполнению их, спокойно и радостно провести её в служении богу и людям.
Как ни велика ваша ответственность за те годы вашего царствования, во время которых вы можете сделать много доброго и много злого, но ещё больше ваша ответственность перед богом за вашу жизнь здесь, от которой зависит ваша вечная жизнь и которую бог дал вам не для того, чтобы предписывать всякого рода злые дела или хотя бы участвовать в них и допускать их, а для того, чтобы исполнять его волю. Воля же его в том, чтобы делать не зло, а добро людям.
Подумайте об этом не перед людьми, а перед богом и сделайте то, что вам скажет бог, то есть ваша совесть. И не смущайтесь теми препятствиями, которые вы встретите, если вступите на новый путь жизни. Препятствия эти уничтожатся сами собой, и вы не заметите их, если только то, что вы будете делать не для славы людской, а для своей души, то есть для бога.
Простите меня, если я нечаянно оскорбил или огорчил вас тем, что написал в этом письме. Руководило мною только желание блага русскому народу и вам. Достиг ли я этого - решит будущее, которого я, по всем вероятиям, не увижу. Я сделал то, что считал своим долгом.
Истинно желающий вам истинного блага брат ваш
т. Каменев!
Я довольно долго размышлял о нашем разговоре (с Вами, Сталиным и Зиновьевым) насчет Внешторга и линии Красина и Сокольникова.
Мой вывод - безусловно прав Красин. Нельзя нам теперь дальше отступить от монополии внешней торговли, чем то предлагал и предлагает Лежава в своих тезисах. Иностранцы иначе скупят и вывезут все ценное.
Сокольников делает и здесь и во всей своей работе гигантскую ошибку, которая нас погубит наверняка, если ЦеКа вовремя не исправит его линии и не добьется действительного выполнения исправленной линии. Ошибка эта - отвлеченность, увлечение схемой (чем всегда грешил Сокольников, как талантливый журналист и увлекающийся политик). Пример: Сокольников предлагает проект декрета о ввозе продовольствия из-за границы в Россию. И мимоходом в декрете говорит: а «гарантии»-де особо (т. е. гарантии того, что вывозимые из России ценности в обмен якобы на продовольствие пойдут действительно и целиком на продовольствие).
Это же прямо ребячество!
Весь гвоздь вопроса в гарантиях, а Сокольников гвоздь-то и «откладывает», отделываясь фразой или добрым пожеланием.
Какие могут быть реальные гарантии?
Подумайте, что это значит:
428 В. И. ЛЕНИН
1) я хочу купить на 100 000 руб. золотом продовольствия за границей. Я вношу эту сумму в Госбанк как залог?
Тогда волокитность (если мы не будем «учить» Внешторг и К 0 бросить волокиту) вся прежняя осталась.
Проект Сокольникова доказал, что наш милый, талантливый и ценнейший т. Сокольников в практике торговли ничего не смыслит. И он нас погубит, если ему дать ход.
Величайшая ошибка думать, что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому.
Иностранцы уже теперь взятками скупают наших чиновников и «вывозят остатки России». И вывезут.
Монополия есть вежливое предупреждение: милые мои, придет момент, я вас за это буду вешать.
Иностранцы, зная, что большевики не шутят, считаются с этим всерьез.
1) ни в коем случае не подрывать монополии внешней торговли;
2) принять завтра же тезисы Лежавы;
3) опубликовать тотчас же (потеряли мы тьму времени) от имени Президиума ВЦИКа твердое, холодное, свирепое заявление, что мы дальше не отступаем в экономике и что покушающиеся нас надуть (или обойти монополию и т. п.) встретят террор; этого слова не употреблять, но «тонко и вежливо намекнуть» на сие.
Если не через Президиум ВЦИКа это делать, можно иначе (мое письмо? это хуже!), но сделать и быстро надо . Затем, Вам пример.
Москгубэкосо предлагает за соврубли купить консервы (или еду вообще). Две недели говорят с Внешторгом. Он против.
Сделка провалена.
ПИСЬМО Л. Б. КАМЕНЕВУ 429
Давать права Губэкосо? Это значит «дублировать» плохой Внешторг плохими внешторгиками, из коих 90% купят капиталисты.
Вывод другой: бросить игру в декреты (была необходимая полоса пропаганды декретами; это было нужно для успеха революции. Это прошло).
Ни тени доверия ни к декретам ни к учреждениям. Только проверять практику и школить за волокиту.
Только этим должны заняться умные люди. А за остальное посадить... остальных .
Я бы предложил: поручить Президиуму ВЦИК тотчас принять следующее постановление:
Ввиду безобразия с волокитой по сделке (такой-то) о покупке еды за соврубли приказать Госполитупру (надо пугнуть!) разыскать виновных в волоките лиц и посадить на 6 часов в тюрьму работающих в Москгубэкосо и на 36 часов работающих в Внешторге (конечно, кроме членов ВЦИКа: у нас ведь почти парламентская неприкосновенность).
Затем прессе поручить высмеять тех и других и оплевать их. Ибо позор тут именно в том, что москвичи (в Москве!) не умели бороться с волокитой. За это надо бить палкой.
«Не умели» дать телефонограммы:
«выгодная спешная сделка. Требуем от Внешторга ответа через 3 часа. Копия Молотову для ЦеКа, Цюрупе и Енукидзе для СНК и ВЦИКа».
Нет ответа через 3 часа? Такие же 4 строчки жалобы по телефону.
А идиоты две недели ходят и говорят! За это надо гноить в тюрьме , а не создавать изъятия. Москвичей за глупость на 6 часов клоповника. Внешторговцев за глупость плюс «центрответственность» на 36 часов клоповника.
Так, и только так учить надо. Иначе совработники и местные и центральные не выучатся. Торговать свободно мы не можем: это гибель России.
Перевести на тантьемы наших чинодралов можем и научимся: со сделки такой-то процент (доля процента) тебе, а за неделание - тюрьма.
430 В. И. ЛЕНИН
И сменить людей в НКВТ. То же самое с нашими гострестами, где «во главе» святенькие члены ВЦИКа и «знаменитые» коммунисты, коих водят за нос дельцы.
Приказ НКФину: либо ты через Госбанк сумеешь выгнать этих святеньких коммунистов из гострестов (не даю кредита; передаю в суд за просрочку, за неделовитость и пр.) либо весь твой НКФ и Госбанк ни к чему, одна болтовня и игра в бумажки.
Страхов Н. Н. Письмо Толстому Л. Н., 17 сентября 1891 г. // [Толстой Л. Н., Страхов Н. Н.] Л. Н. Толстой -- Н. Н. Страхов: Полное собрание переписки / Оттавский ун-т. Славян. исследоват. группа; Гос. музей Л. Н. Толстого; Сост. Громова Л. Д., Никифорова Т. Г.; Ред. Донсков А. А. -- [М.; Оттава], 2003 . -- С. 876--879. http://feb-web.ru/feb/tolstoy/texts/selectpe/ts6/ts72876-.htm
Сейчас был у меня Ганзен 2 и рассказывал о Вашем письме, бесценный Лев Николаевич. Очень милый человек. Он, с неделю назад, сам пришел познакомиться со мною, сейчас же объяснил мне свое поклонение Вам, Кьеркегору, Бьернсону 3 , Ибсену 4 . Однако на вопросы об учении Кьеркегора он отвечал неясно. Теперь он очень огорчен Вашим отзывом об Ибсене 5 . По его милости прочел я две драмы: Гедда Габлер и Призраки 6 . Читаются с величайшим интересом, но впечатление очень смутное -- у меня. Дни два назад я был у Ганзена, пил чай с его женою 7 -- и все мне понравилось -- маленькая жена, маленькая квартирка, маленькая библиотека. Он хочет перевести на датский язык мою статью 8 об Вас. Появилась наконец эта статья без всяких урезок. Только редакция прибавила к заглавию психологический этюд, за что я сделал выговор Н. Я. Гроту. Да на 117 стр. 6-я строка снизу вместо известного напечатано по ошибке исповедного . Следствие появления статьи пока только одно -- Ректор 9 Московской Духовной Академии прислал мне свою брошюру Беседы о превосходстве православного понимания Евангелия сравнительно с учением Л. Толстого , издание 2-е 10 . Письма нет, и я еще не дочитал этих Бесед . Теперь очередь за Вами -- я говорю насчет философского журнала -- может быть и мою-то статью он поместил, чтобы заискать у Вас. Я говорил Гроту, что Вы ему назначаете Первую ступень 11 ; он был в большом удовольствии и взял с меня слово, что я буду просить Вас дать им эту статью. И прошу очень усердно -- журналу будет огромная польза. Есть что-то странное в этой московской философии. Что это -- серьезно или нет? Одно можно сказать, то, что заметил Говоруха, что какая там она ни есть, эта философия, а она вообще противна материализму и позитивизму -- дело у нас немаловажное. Однако, принялся я с усердием читать Лопатина Закон причинной связи и понемножку пришел в уныние -- книга валится из рук. Между тем действует и Вл. Соловьев. Он выпустил Национальный вопрос (Вып. 1-й, 3-е издание и Вып. 2-й), где перепечатал и все статьи против меня. Его короткий приятель передал мне его слова, что он в двадцати четырех местах смягчил выражения, для меня обидные. Мало того, в Новостях 12 он напечатал статью о Вопросах философии , в которой очень хвалит меня. Что Вы на это скажете? Он опять заигрывает -- впрочем, я не отрицаю его доброты, соединенной с лукавством. Главное же в том, что мне, по всем литературным расчетам и правилам, непременно следовало бы отвечать на его книгу, написать несколько страниц хотя самых общих рассуждений. Как оставить без внимания книгу, расходящуюся в трех изданиях? Кому и писать об ней, как не мне? А мне страх не хочется. Из разных своих тем я остановился на начатой статье Цель жизни и прежде всего другого думаю ее кончить. Со Стахеевым мы разъехались. Уже неделя, как у меня царит бесподобная тишина, и так хорошо, что я не стал бы искать сожителя, если бы только хватило у меня денег платить одному. Трогательно Стахеев рассказывал о смерти жены 13 . "Последние годы мы были так счастливы с нею, что на нас нападал даже страх, как бы что не переменилось". Это, очевидно, те годы, когда она получила наследство от отца и перестала мучительно беспокоиться о средствах для жизни. Он знал наперед, что болезнь смертельная, но так как он верит в бессмертие, то он не испытывал страха, спокойно сидел 30 дней у постели жены и даже спокойно увидел, как она умерла. Через несколько минут после этого он заснул и спал 12 или 15 часов сряду. Но когда проснулся, его охватило то горе, от которого он до сих пор рвется. Не раз в день он принимается плакать и рыдать. Покойницу он теперь превозносит похвалами -- и в самом деле я знал в ней много достоинств: ум, прямоту, великодушие и детскую чистоту. В 16 лет мы с ней ни разу не ссорились. Сейчас я вернулся с панихиды по Гончарове 14 . Толпа, особенно молодежи, девиц. Он болел неделю, сперва поносом (объелся груш), а потом бронхитом. При мне принесли венки, от Недели и от Петербургского листка . Мне стало грустно, глядя на это усердие, на молодые лица. Тут ведь -- изъявление любви к просвещению, к литературе, любви отвлеченной, хорошего чувства, которое ищет себе предмета; хоронят не Гончарова, а вообще знаменитого писателя. Вчера только, навестивши О. А. Голохвастову, узнал я, что умер профессор Коялович, очень мною уважаемый и года на два, на три моложе меня. Все больше и больше овладевает мною чувство, что земля уходит из-под ног, что люди кругом пропадают один за другим, что все проходит и только Бог остается. Простите меня! Дай Вам Бог здоровья! В этот приезд, хоть Вы были при мне дважды больны, я видел, что Ваши силы восстановились вполне, и дай Бог, чтобы это так и продолжалось. Мое большое почтение Софье Андреевне, Татьяне Львовне и Марии Львовне. Татьяну Андреевну скоро примусь навещать здесь, чему заранее радуюсь.
Ваш неизменно преданный
Н. Страхов
_________________________
1 Публикуется впервые. 2 Ганзен Петр Готфридович (Peter Emmanuel Hansen) (1846--1930) -- переводчик, публицист, писатель и педагог. По национальности датчанин, принял русское подданство. Автор статьи "Пять дней в Ясной Поляне (В апреле 1890 г.)" -- "Исторический вестник" (1917, No 1). Переводил Толстого и Гончарова на датский и многих скандинавских писателей на русский язык. 3 Бьёрнсон Бьёрнстерне Мартинус (Bjørnstjerne Martinus Bjørnson) (1832--1910) -- норвежский писатель, общественный и театральный деятель. 4 Ибсен Хенрик Иохан (Henrik Johan Ibsen) (1828--1906) -- норвежский драматург. Как Ибсен, так и Бьёрнсон входят в число так называемых "Четырех Великих" норвежской литературы. 5 В письме к Ганзену от 14 сентября 1891 г. Толстой писал: "...Его [Ибсена] драмы я... все читал, и его поэма Бранд, которую я имел терпение дочесть, все выдуманы, фальшивы и даже очень дурно написаны в том смысле, что все характеры неверны и не выдержаны. Репутация его в Европе доказывает только страшную бедность творческой силы в Европе. То ли дело Киркегор и Бьернсон, хотя и различные по роду писаний, но оба имеют еще главное качество писателя -- искренность, горячность, серьезность. Серьезно думают и говорят то, что думают и говорят..." (ПСС, Т. 66, С. 45). 6 Пьесы Ибсена в переводе П. Ганзена. 7 Ганзен (урожд. Васильева) Анна Васильевна (1869--1936) -- переводчица. В 1888 г. вышла замуж за Ганзена, у которого выучилась датскому, а затем шведскому и норвежскому языкам. С 1890 г. помогала мужу переводить скандинавских авторов на русский язык. 8 "Толки об Л. Н. Толстом". 9 Антоний (в миру Алексей Павлович Храповицкий) (1864--1936) -- известный церковный деятель и писатель. В 1890 г. получил сан архимандрита и ректорство сначала в Петербургской Духовной Семинарии, а через несколько месяцев -- в Московской Духовной Академии. 10 Антоний, архимандрит. Беседы о превосходстве православного понимания Евангелия сравнительно с учением Л. Толстого. Изд. 2-е (СПб., Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви, 1891). 11 Статья Толстого о вегетарианстве, написанная вместо предисловия к русскому переводу книги Ховарда Уильямса (Howard Williams) "The Ethics of diet" ("Этика пищи") (Лондон, 1883). Была напечатана в журнале "Вопросы философии и психологии" (1892, No 13), С. 109--144. 12 "Новости и биржевая газета" -- ежедневная общественно-политическая газета либерального направления. Издавалась в Петербурге О. К. Нотовичем (1847--1914). 13 Любовь Константиновна Стахеева. 14 Иван Александрович Гончаров умер 15 сентября 1891 г.
