Неблагодарная клюет руки кормящего мифологическая птица. Птицы в мифологии славян. Внешние отличия от Алконоста

… «Отчего люди не летают так, как птицы?»* Любому, наверное, человеку знакомо ощущение полёта, - все летали в детстве во сне. А потом всю жизнь нам не хватает этого ощущения, и потому так мы завидуем птицам. И с готовностью принимаем их, как загадочных существ, наделённых мистическими способностями, способных предсказать будущее, принести счастье или просто удачу.

Птица в славянской мифологии занимает особое и очень значимое место. Верховное божество Род - начало всех начал, в своём земном воплощении принимал образ серой уточки, которая была его символом и носителем его силы. Именно эта уточка снесла два яйца - Явь и Навь - воплощение добра и зла, жизни и смерти…

Дошедшие из глубины времени образы птиц очень разнообразны, что объясняется огромными территориями, заселяемыми славянскими народами. В общем, птиц, наделяемых народным сознанием мистическими качествами я бы для простоты восприятия разделила на три группы.
К первой необходимо отнести мифических существ - полу-птиц, полу людей, обладающих даром пророчества и способностями приносить людям беду или счастье, горе или удачу. К ним относятся Гамаюн, Алконост, Сирин, Стратим и Феникс.

Посланница славянских богов, их глашатай. Она поет людям божественные гимны и провозвещает будущее тем, кто согласен слушать тайное.
В старинной «Книге, глаголемой Козмография» на карте изображена круглая равнина земли, омываемая со всех сторон рекою-океаном. На восточной стороне означен «остров Макарийский, первый под самым востоком солнца, близ блаженного рая; потому его так нарицают, что залетают в сей остров птицы райские Гамаюн и Феникс и благоухание износят чудное». Когда летит Гамаюн, с востока солнечного исходит смертоносная буря.

Гамаюн все на свете знает о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, зверей и птиц. По древнему поверью, крик птицы Гамаюн предвещает счастье.

Это чудесная птица, жительница Ирия - славянского рая.
Лик у нее женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть все на свете, но зла от нее людям нет, в отличие от ее подруги птицы Сирин. Алконост несет яйца «на крае моря», но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода - пока не вылупятся птенцы.
Славянский миф об Алконосте сходен с древнегреческим сказанием о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка.

Это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием рая: Ирий.
Однако это отнюдь не светлые Алконост и Гамаюн.
Сирин - темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса Сирин - женщина несравненной красоты, от пояса же - птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, но скоро обрекается на беды и несчастья, а то и умирает, причем нет сил, чтобы заставить его не слушать голос Сирин. А голос этот - истинное блаженство!

Стародавние сказания утверждают, что Стратим-птица - прародительница всех птиц - живет на море-океане, подобно Алконосту. Когда кричит Стратим-птица, подымается страшная буря. И даже если всего лишь поведет она крылом, море волнуется, колышется.
Но уж если взлетает Стратим-птица, тут уж такие валы вздымаются, что потопляет море корабли, разверзает бездны глубочайшие и смывает с берегов города и леса. В этом смысле она подобна Морскому царю. В некоторых сказаниях она помогает герою выбраться с безлюдного острова и долететь до земли - за то, что он спасает и милует ее птенцов. Сохранилось странное и загадочное пророчество: «Когда Стратим вострепещется во втором часу после полуночи, тогда запоют все петухи по всей земле, осветится в те поры и вся земля».

(возможно от греч. «пурпурный, багряный») — мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя. Известна в мифологиях разных культур. Считалось, что феникс имеет внешний вид орла с ярко-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. По другим версиям мифа — возрождается из пепла.

Из птиц-сказочных персонажей Жар-птица, скорее всего, имеет прямого прототипа из мифологических птиц, а именно Феникса. Эта сказочная птица, персонаж русских сказок, обычно является целью поиска героя. Перья жар-птицы обладают способностью светить и своим блеском поражают зрение человека. Добыча жар-птицы сопряжена с большими трудностями и составляет одну из главных задач, которые задает в сказке царь (отец) сыновьям. Добыть жар-птицу удается лишь доброму младшему сыну. Мифологи (Афанасьев) объясняли жар-птицу в виде олицетворения огня, света, солнца. Жар-птица питается золотыми яблоками, дающими молодость, красоту и бессмертие; когда она поет, из её клюва сыплются жемчуга. Пение жар-птицы исцеляет больных и возвращает зрение слепым. Оставляя в стороне произвольные мифологические объяснения, можно сопоставить жар-птицу со средневековыми, очень популярными и в русской, и в западноевропейской литературе рассказами о птице Феникс, возрождающейся из пепла. Жар-птица также является прототипом павлинов. Молодильные яблоки, в свою очередь, можно сопоставить с плодами гранатового дерева, излюбленного лакомства Фениксов.

Славянская мифология - ключ к пониманию Души русского народа, его истории и культуры.
Образы славянской мифологии отражают мировоззрение древнего народа. Славяне не знали религии , а только Веру . Язычниками же называли людей, имевших иную Веру. Свою же называли Веда (знание), или просто Вера (а тех, кто ее придерживался, верцами). Вера была издревле Православная (Славили Правь, мир Богов и светлых Предков). Явь, Навь и Правь - три части Мира. Позднее государевы люди перекувыркали многие понятия и «поработали» с документами, изменив изначальные смыслы. Ох как трудно современному исследователю разобраться в документах. Что подлинно, что поддельно? Что является наследием, что изменой, что мифами народными, что государственными? Ничто на Земле не проходит бесследно… Укрыто в недрах, сохранено многое, в том числе и знания, записанные в кощунах (деревянные таблички), в сантиях (таблицы из золота, серебра, платины).
Предкам славян Веды стали известны благодаря еще одной удивительной птице, птице Гамаюн. О ее рождении рассказывается в мифах, которые прочно живут словами и образами во многих русских сказках.
Во время сотворчества Сварога и Лады было создано много миров, звезд, земель (все планеты назывались землями), а также Богов. Это - Макошь (богиня судьбы), Рожаницы, Барма, небесная корова Земун (приняла образ коровы, так как покровительствовала им), небесная коза Седунь, звезда Седава (Полярная), Полярную называют и Тара , камень Алатырь , змей Юша (сила гравитации) и еще бесконечное множество сил.
От удара Сварога тяжелым молотом по Алатырю-камню рассыпались искры по небу, и родились из них силы светлые и его небесное воинство. В вихре огненном родился Семаргл-огнебог. Из молока и масла небесной коровы Земун и козы Седунь и сделал Сварог Землю.
Однажды осмотрел Сварог поднебесье и не увидел свою любимую Землю - вместе с она ушла в бездну первичного вселенского Океана. Тогда призвал Сварог уточку Рода велел ей из Океана достать Землю. Первый раз нырнула уточка, целый день ее не и когда вернулась, оказалось, что не донырнула до Земли. Второй раз нырнула, на Океане волны разгулялись, не было уточки два дня, а когда вынырнула, то оказалось, что и на этот раз не достала. Добавил ей Сварог своей силы, нырнула уточка, а на Океане уже буря разыгралась, и лишь через три дня вынырнула она, держа в клюве несколько крупинок Земли, в том числе камень Алатырь. Из этих крупиночек Земля.
После возрождения Земли вырос посреди Океана-Моря остров Буян . На острове Буяне много разных деревьев. Приплывала на тот остров уточка Рода, приплывала да яички свои откладывала, золотые да железные. Вылуплялись из тех яиц птицы. Не простые птицы, птицы волшебные.
Полюбили птицы Яблоню, на которой растут молодильные яблочки. На самой вершине Яблони идит птица Гамаюн. Гамаюн - Птица вещая. Она вещает, раскрывает будущее. Именно она «пропела» золотую книгу Вед чудесным голосом, способным зачаровывать того, кто его слушает. Она глашатай Богов. Считалось, что Гамаюн пророчит счастье и может предсказывать будущее тем, кто умеет слышать тайное; верили, что она знает все на свете. Изображали ее с женским лицом и грудью. Она выступала и как олицетворение грозы, бури. Ей приписывали способность управлять погодой, вызывать сильный ветер.
«Разгулялась непогодушка, туча грозная поднималась, расшумелись, приклонились дубравушки, всколыхнулась в поле ковыль-трава. То летела Гамаюн-птица вещая, со восточной сторонушки, бурю крылами поднимая. Из-за гор летела высоких, из-за леса летела темного, из-под тучи той непогожей. Сине море она перепархивала, сарачинское поле перелетывала. Как у реченьки быстрой Смородины, у бел-горюч камня Алатыря, во
зеленом садочке на яблоне Гамаюн-птица присаживалась. Как садилась она - стала песни петь, распускала перья до сырой земли».
«Прилети, Гамаюн, птица вещая, через море раздольное, через горы высокие, через темный лес, через чисто поле. Ты воспой, Гамаюн, птица вещая, на белой заре, на крутой горе, на ракитовом кусточке, на малиновом пруточке».
«Птица вещая, птица мудрая, много знаешь ты, много ведаешь… Ты скажи, Гамаюн, спой-поведай нам… Отчего зачался весь Белый Свет? Солнце Красное как зачалось?
Месяц светлый и часты звездочки отчего, скажи, народились? И задули как ветры буйные? Разгорелись как зори ясные?Ничего не скрою, что ведаю…»
На восточных ветвях Чудо-Яблони сидит другая птица, так же как и Гамаюн, вылупившаяся из золотого яйца. Птица Зари Алконост. Еще ее называют - Прекрасная Дева Зари. Заря - это раннее утро, когда солнце еще не появилось над горизонтом, но небосвод уже светлеет. В это время начинает летать птица Алконост. У нее чудесный голос. Поет она песни радости. Ее пение прекрасно и безвредно. Алконост изображали по-разному. Как птицу с головой женщины и как женщину, но с крыльями за спиной. Такая женщина с прекрасным лицом держит в руках цветок лотоса. Она прилетала к человеку в моменты жизненных затруднений. Предсказывала. Давала ценные советы.
Свои яйца Алконост несет на морском берегу, погружает их в глубину вод, делает море спокойным на семь дней, пока не вылупятся птенцы. И делает она это в середине декабря, за неделю до дня зимнего солнцестояния, после которого славяне праздновали Коляду. Ей приписывается способность, так же как и птице Гамаюн - управлять ветрами и погодою.
В давние времена, когда люди лечились При-Родой, самым целебным считалось (так оно есть и теперь) встретить утреннюю Зарю, искупаться в утренней росе. На Руси существовала Зоревая медицина. Чтобы иметь здоровое тело и здоровую душу, нужно почаще встречать Зарю. Из Зоревой медицины до нас дошли заговоры. Во многих заговорах упоминается и птица Зари Алконост. Про нее говорили, что «она зашивает раны кровавые и расстилает свою розовую фату над всем миром, пробуждая его ото сна».
На западных ветвях сидит сладкоголосая птица Печали Сирин, что песней печальною одурманивает и манит в царство смерти. Родилась из железного яйца. Она вестница властелина подземного царства Кащея. Сирин темная птица, олицетворение темной силы.
Кто послушает ее песню, забывает обо всем на свете и умирает.
Сирин - воплощение несчастной души. Она поет красивым голосом, но нужно уметь различать это коварное пение, чтобы не потерять себя.
Встреча с птицей Сирин - проверка и испытание. Если человек крепок духом, он и послушает, и дальше пойдет дорогою своею. А слабый - заслушается, себя потеряет и сгинет.
Удивительное мироощущение древних славян спокойно размещает такую, казалось бы, опасную птицу на одном дереве с вещей птицей Гамаюн и птицей Радости Алконост . Признание правомерности ее сосуществования с другими наравне - проявление глубокого уважения ко всем творениям Рода.
Глубинное осознание законов бытия сформировало у древних славян мировоззрение, лишенное агрессии, направленной на внешнюю экспансию. Но позволило создать такое чувство Родной Земли, защищать которую русские могли даже голыми руками.
Воинам сопутствовала не только птица Сва-Слава , но и другие, знакомые из сказочного фольклора птицы.
Самый, пожалуй, известный Финист Ясный Сокол. В Финиста Ясна Сокола обращался Бог Велес. Велес - сын волшебной коровы Земун. Бог мудрости, богатства, покровитель животного мира. Его имя значит Великий Властитель.
В русских былинах и сказках о нем писали под именами Василий Буслаев, Ставр Годинович. Одним из его имен было Гвидон. А женою его была Азовка, Азовушка (Царевна Лебедь). Именно историю знакомства Велеса и его жены Азовки описал Александр Сергеевич Пушкин в «Сказке о Царе Салтане, о сыне его, славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче, и о прекрасной Царевне Лебеди». Сохранились древние сказания с точно таким же сюжетом. Кстати, имя Салтан еще в XVII, XVIII веках встречалось на южных территориях России. А в грамоте царя Всея Руси Ивана Васильевича, дарованной Строгановым, хан Кучум назван «Сибирским Салтаном».
Бог Велес, поскольку был покровителем животного царства, мог превращаться в быка, волка, щуку и сокола.
В сокола превращался и Бог Огня - Семаргл . Только он уже назывался Сокол Рарог. Считалось, что он рожден от удара молнии. Принимая активное участие в битвах, Сокол Рарог являлся защитником и семейного очага.
Сокол - родовой , обрядовый знак (тотем) знаменитого князя Рюрика и его славных потомков Олега и Игоря, а также Великого Святослава. Знаменитый «Рюриковский трезубец» - атакующий сокол. Сокол - смелая птица с острым зрением и молниеносной реакцией. Сокол с древних времен был любимой птицей для охоты. Он бьет добычу и в воздухе, и на земле. От него спастись невозможно. Соколиная охота возрождается в наше время.
Лучших летчиков на Руси называют соколами, зоркий глаз - соколиный. А любимого - Соколом Ясным. Молодого парня - соколиком.
Священная птица до сих пор присутствует не только в народных сказках, но также в вышивках и орнаментах, гербах и эмблемах национальных партий и движений.Само имя Сокол состоит из двух частей Со и Кол (Коло). Коло - круг, образ Солнца.

… «Отчего люди не летают так, как птицы?»* Любому, наверное, человеку знакомо ощущение полёта, – все летали в детстве во сне. А потом всю жизнь нам не хватает этого ощущения, и потому так мы завидуем птицам. И с готовностью принимаем их, как загадочных существ, наделённых мистическими способностями, способных предсказать будущее, принести счастье или просто удачу.

Птица в славянской мифологии занимает особое и очень значимое место. Верховное божество Род – начало всех начал, в своём земном воплощении принимал образ серой уточки, которая была его символом и носителем его силы. Именно эта уточка снесла два яйца – Явь и Навь – воплощение добра и зла, жизни и смерти…

Дошедшие из глубины времени образы птиц очень разнообразны, что объясняется огромными территориями, заселяемыми славянскими народами. В общем, птиц, наделяемых народным сознанием мистическими качествами я бы для простоты восприятия разделила на три группы.
К первой необходимо отнести мифических существ – полу-птиц, полу людей, обладающих даром пророчества и способностями приносить людям беду или счастье, горе или удачу. К ним относятся Гамаюн, Алконост, Сирин, Стратим и Феникс.

Посланница славянских богов, их глашатай. Она поет людям божественные гимны и провозвещает будущее тем, кто согласен слушать тайное.

В старинной «Книге, глаголемой Козмография» на карте изображена круглая равнина земли, омываемая со всех сторон рекою-океаном. На восточной стороне означен «остров Макарийский, первый под самым востоком солнца, близ блаженного рая; потому его так нарицают, что залетают в сей остров птицы райские Гамаюн и Феникс и благоухание износят чудное». Когда летит Гамаюн, с востока солнечного исходит смертоносная буря.

Это чудесная птица, жительница Ирия - славянского рая.

Лик у нее женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть все на свете, но зла от нее людям нет, в отличие от ее подруги птицы Сирин. Алконост несет яйца «на крае моря», но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода - пока не вылупятся птенцы.

Славянский миф об Алконосте сходен с древнегреческим сказанием о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка.

Это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием рая: Ирий.

Однако это отнюдь не светлые Алконост и Гамаюн.

Сирин - темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса Сирин - женщина несравненной красоты, от пояса же - птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, но скоро обрекается на беды и несчастья, а то и умирает, причем нет сил, чтобы заставить его не слушать голос Сирин. А голос этот - истинное блаженство!

Но уж если взлетает Стратим-птица, тут уж такие валы вздымаются, что потопляет море корабли, разверзает бездны глубочайшие и смывает с берегов города и леса. В этом смысле она подобна Морскому царю. В некоторых сказаниях она помогает герою выбраться с безлюдного острова и долететь до земли - за то, что он спасает и милует ее птенцов. Сохранилось странное и загадочное пророчество: «Когда Стратим вострепещется во втором часу после полуночи, тогда запоют все петухи по всей земле, осветится в те поры и вся земля».

(возможно от греч. «пурпурный, багряный») - мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя. Известна в мифологиях разных культур. Считалось, что феникс имеет внешний вид орла с ярко-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. По другим версиям мифа - возрождается из пепла.

К третьей группе можно отнести всех птиц, которые не несут в своем облике нечто небывалое, а просто наделены сказочными свойствами разговаривать, помогать или вредить сказочным персонажам-людям и являются, как правило, спутниками таких персонажей, как Баба-яга или Кащей бессмертный. Это вороны, совы, чёрные дрозды.

В русской литературе и живописи птицы встречаются довольно часто. В поэзии к образам мифологических птиц обращались такие поэты, как Блок и Клюев, в живописи - Васнецов, Врубель, Бакст.

*А.Островский «Гроза»

Райские птицы в славянской мифологии. Алконост, Сирин, Гамаюн.

(Билибин-птица алконост)

В известной песне Владимира Высоцкого «Купола» есть такие слова:

Словно семь богатых лун
На пути моём встаёт –
То мне птица гамаюн
Надежду подаёт!

Трудно сказать, почему для Высоцкого птица гамаюн связывается с появлением семи лун: ни в каких источниках такая связь не отмечена. Но упоминается эта птица в ряду других представителей царства пернатых, хорошо известных на Руси, – это сирин и алконост. И если к концу XIX в. все эти три птицы стали восприниматься как райские (каждая, правда, с некоторыми специфическими характеристиками) и даже изображаться практически одинаково, то пришли они в русскую культуру и в русский язык разными путями.

Алконост и сирин – это, так сказать, греки по происхождению, и с каждой из этих птиц связаны идущие от Древней Греции мифологические сказания, расцвеченные в Средние века различными фантастическими подробностями.

Алконост (или алконос) имел и другое название – алкион. В словарях русского языка мы находим такие толкования этих слов: «Алконостъ (алконосъ). То же, что алкионъ»; «Алкионъ. Морская птица (зимородок)» (1); «Алконостъ. Морская птица» (2). В.И. Даль в своём словаре разделяет значения двух этих слов. Вот как толкуется у него слово алкион: «Алкион, алкид, птичка Alcyon, alcedo, лединник, иванок, зимородок, мартынок». Об алконосте В.И. Даль пишет следующее: «Алконост. Сказочная райская птица с человеческим лицом, изображавшаяся на наших лубочных картинах» (3). Во всех этих толкованиях, как мы видим, во-первых, отсутствует указание на связь птицы алкион (или алконост) с древнегреческой мифологией и, во-вторых, не даётся объяснение связи этих двух слов (они или просто приравниваются друг к другу, или считаются разными словами).

Начнём с ответа на второй вопрос. Как полагает специалист в древнерусских названиях животных О.В. Белова, первоначальной, вероятно, следует признать форму алкион (от греч. alkion). Название алкуонестъ в списке XIII в. первой славянской энциклопедии  «Шестоднева» Иоанна Экзарха Болгарского представляет собой искажённое алкуонъ естъ. Впоследствии эта форма укоренилась в виде аконостъ, алконосъ, хотя наряду с новой формой, правда очень редко, употреблялась и исходная форма  «алкионъ». О.В. Белова резюмирует: «Так, в результате неправильного прочтения текста и дальнейшего закрепления погрешности на письме, баснословная птица получает собственное имя и становится Алконостом» (4).

Название же птички алкион (зимородок) восходит к древнегреческому мифу об Алкионе (или Гальционе), дочери бога ветров Эола, жене фессалийского царя Кеика, сына бога утренней звезды Эосфора. Как рассказывает Овидий в «Метаморфозах», Кеик трагически погиб в бушующем море. Алкиона ждала Кеика на вершине утёса. Когда же к утесу прибило волной тело её погибшего мужа, Алкиона бросилась с вершины утеса в волны бушующего моря. И произошло чудо: боги превратили Алкиону в морскую птицу-зимородка. Затем Алкиона-зимородок оживила погибшего мужа. Боги и Кеика превратили в птицу, и они снова стали неразлучными.

Греки считали, что когда Алкиона высиживает яйца, на Ионическом и отчасти Эгейском морях устанавливается в течение двух недель затишье (неделя до и неделя после зимнего солнцестояния), так как отец Алкионы Эол, бог ветров, удерживает в это время подвластные ему ветры. Об этом Овидий так пишет в «Метаморфозах»:

Зимней порою семь дней безмятежных сидит Алкиона Смирно на яйцах в гнезде, над волнами витающем моря. По морю путь безопасен тогда: сторожит свои ветры, Не выпуская, Эол, представивши море внучатам.

Дни затишья на море, когда Алкиона-зимородок выводила своих птенцов, греки называли «алкионины, или зимородковы дни». В древнерусском языке они назывались алкионитские, алкионтьскые, алкуонитские или алконостские (5), а также  алконотъские, алкуонтьскые, алкионицкия, алкионовы, алсконстии, халкионския и др. (6)

(Райская птица Алконост. Конец 18 - начало 19 века. Неизвестный художник. Чернила, темпера)

В древнехристианских памятниках сказание об Алкионе встречается в «Шестодневах», представлявших собой, как уже упоминалось, энциклопедии того времени (название напоминает о шести днях творения мира  folkor.ru). Таковы «Шестодневы» Василия Великого, Амвросия Медиоланского и Псевдо-Евстафия. В «Физиологи» («Описания природы» в переводе с греческого  folkor.ru) и «Бестиарии» («Описания животных» в переводе с латинского  folkor.ru) это сказание попало позже. На Руси об алкионе-алконосте узнали, вероятнее всего, из «Шестоднева» Иоанна Экзарха Болгарского (7).

Сказание об Алкионе-алконосте постепенно претерпевало различного рода изменения и дополнения. В «Шестодневе» Иоанна Экзарха Болгарского говорится просто о том, что алкион строит гнездо на берегу моря и выводит птенцов зимой:

«Алкион (зимородок) – морская птица, гнездо себе делает на морском берегу, кладёт яйца в самый песок. Сносит яйца в середине зимы, когда море из-за частых ветров и бурь бьётся о землю. Но, однако, перестают [дуть] все ветры, и стихают волны в то время, когда алкион насиживает яйца в течение семи дней, ибо в эти дни выводит он птенцов. Но поскольку им нужна и пища, другие семь дней на взращение птенцов дал великий даритель Бог малому этому животу. Это знают и все моряки и называют эти дни алкионическими» (8). Далее следует толкование этого сказания: если Бог ради малой птицы сдерживает зимнее море, что есть, чего он не может сотворить ради человека, созданного по образу и подобию Божию?

Ранний вариант сказания об алконосте-алкионе может быть передан следующим образом:

Выводит птенцов алконост у воды,
На влажном песке, средь прибрежных камней.
И море, чтоб птице не сделать беды,
Спокойным бывает четырнадцать дней.
Печётся Господь и о птичьей судьбе.
А что говорить, человек, о тебе?
(Поэтическое переложение автора)

В дальнейшем это сказание дополнилось сообщением о том, что алкион-алконост откладывает яйца не на берегу, а в глубину моря. Вот что пишет об этом, например, Азбуковник XVII в.:

«Есть птица именем алконостъ, имеет гнездо на брезе песка во край моря и ту кладет яйца своя; время же изытия чадом ея в зимныи год бывает, но егда почютитъ изытию чадом ея, взимает въ яйцах чада своя и носит на среду моря и пущает во глубину, тогда убо море многими бурями ко брегу приражается, но, егда сносит алконостъ яйца на едино место и насядет на них верху моря и яицем ея, во глубине сущим, и море непоколебимо бываетъ за семь дний, дондеже алконостова яйца излупятся в воде, во глубине, вышед же, познают родителя своя; сия седмь днии корабленицы наричют алконостъския» (9).

В более поздних сборниках алконосту приписывается свойство струфокамила (страуса), который не отводит взгляда от яиц в гнезде пока птенцы не вылупятся. Говорится также, что если яйцо алкиона «праздно» (т.е. не имеет внутри зародыша птенца), то оно всплывает на поверхность; оно не портится и его вешают под паникадилом в церкви (10).

Алкионъ-алконостъ в этой, первой своей ипостаси зимородка изображался как обычная птица, иногда больших размеров, часто откладывающая в глубину моря яйца. Таков он, например, в лицевом списке XVIII в. «Собрание о неких собствах естества животных» Дамаскина Студита. В отличие от изображения, название этой птицы в древнерусском языке значительно варьировалось. Можно выстроить такой ряд вариантов:

Алкионъ, алкидонъ, алкуон (естъ), алционъ, лакион, халкион, алконостъ, алконосъ, алконотъ, алконостъ, алкуностъ, алъконость, антоностъ и др. (11)

Алконостъ во второй своей ипостаси – это не зимородок, а мифическая райская птица. Вот как описывается она в настенном лубке «Птица Алконост и птица Сирии»:

«Птица райская алконостъ:
Близ рая пребываетъ.
Некогда и на Ефрате реце бываетъ.
Егда же в" пении гласъ испущаетъ
тогда и сама себе неощущаетъ.
А кто во близости ея будетъ,
той все в" мире семъ позабудетъ.
Тогда умъ от него отходить и д(у)ша его ис тела исходит.
Таковыми песньми с(вя)тых оутешаетъ
и будущую им радость возвещаетъ.
И многая благая темъ сказуетъ
то и яве перстомъ оуказуетъ» (12).

Во второй своей ипостаси алконостъ практически не имел орфографических вариантов, не сильно различались и его изображения: на лубках XVII–XVIII вв. его изображают в виде птицы с девичьим лицом, короной на голове, иногда с руками. Лубочное изображение алконоста уже мало чем отличается (конечно, кроме техники и мастерства изображения) от Алконоста на известной картине В.М. Васнецова «Песни радости и печали».

Так в русской культуре гречанка Алкиона прошла ещё более удивительную, чем в «Метаморфозах» Овидия, цепь превращений:
девушка – птичка-зимородок – фантастическая морская птица алкион-алконост – прекрасная райская птица Алконост.

(птица Сирин-изображение на сундуке)

Не менее интересной, чем у Алконоста, была и многовековая история ставшего в конце концов его непременным спутником

Сирина, ведущего происхождение от греческих сирен.

В древнегреческой мифологии сирены – это демонические полуженщины-полуптицы, а точнее птицы с женскими головами. Существует множество мифов о происхождении сирен. По одной версии они были дочерьми речного бога Ахелоя и музы Терпсихоры или Мельпомены. По другой  дочерьми стража всех морских чудовищ Форкиса и музы Терпсихоры или Стеропы, дочери Портаона.

В полуптиц-полуженщин сирен, по преданию, превратила Афродита, разгневанная тем, что сирены из гордости не позволяли лишить себя девственности ни людям, ни богам. Другой миф сообщает, что в женщин с птичьими туловищами сирены были превращены музами за то, что они, обладая прекрасными голосами, вызвали муз на состязание в пении.

(Джон Вильям Уотерхаус, Одиссей и сирены, 1891)

Есть и другая версия их превращения. Сирены первоначально были нимфами из окружения юной богини Персефоны. Когда её похитил властелин загробного мира Аид, разгневанная мать Персефоны богиня плодородия Деметра придала сиренам их полуптичий облик. В другом варианте этого мифа они сами захотели превратиться в птиц, чтобы отыскать Персефону. Когда же люди отказались им помочь, сирены поселились на пустынном острове, чтобы мстить роду человеческому. С тех пор они стали заманивать своим сладкоголосым пением мореходов и на берегу убивали их, высасывая из них кровь. Скалы острова сирен были усеяны костями и высохшей кожей их жертв. Местом обитания сирен называли то берег у Сорренто (!), то остров Капри, то мелкие островки в Мессинском проливе, неподалеку от местопребывания Сциллы и Хáрибды. По преданию, мёртвое тело одной из сирен, Партенопы, было прибито волнами к берегу Кампаньи и дало имя городу, ныне называемому Неаполь (13).

Гомер в «Одиссее» рассказывает, что Одиссей, желая услышать пение сирен и остаться живым, заткнул уши своим спутникам воском, а себя велел привязать к мачте. Сирены, соблазняя его, обещали ему всеведение:

Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,
Сердце усладного пенья на нашем лугу не послушав;
Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав,
Знаем мы всё, что случилось в троянской земле и какая
Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян;
Знаем мы всё, что на лоне земли благодатной творится.

Интересное превращение претерпевают сирены в классической античности, утрачивая свой дикий хтонический характер. В труде Платона «Государство» они оказываются в свите богини неизбежности Ананке, матери Мойр. Сирены сидят на каждой из восьми сфер мирового веретена, зажатого между колен Ананке, создавая своим пением гармонию космоса.

Мифическая птица, имеющая человеческое лицо и пленяющая людей сладким пением, хорошо была известна на Руси и называлась сиринъ. Вот что об этом пишет один из древнерусских Азбуковников:

«Сиринъ есть птица от главы до пояса состав и образ человечъ, от пояса же птица; неции ж лжут о сей, глаголюще зело сладкопесниве быти ей, яко, кому послушающу гласа ея, забывати все житие се и отходити в пустыню по ней и в горах заблуждьшу умирати» (14).

Слово сирена же обозначало существо, напоминающее русалку:

(Герберт Джеймс Драпер)

«Сирены: дивъ морский, до пояса станъ панянский, а далей рибей» (т.е. до пояса  женское тело, а далее  рыбье);
«Сирена, пол убо ея девица, пол же ея есть рыбе подобно»;
«Сирины (...) иже удивление морское некое. С верху до пояса тело девичье, а от пояса до ногу труп рыбей, которые сладким своим пением людий убивают, сном усыпаютъ, их морскою водою потопляют» (15).

В Западной Европе первое появление сирен с рыбьими хвостами, так сказать сирен-русалок, на миниатюрах и рельефах относится к XII в. Интересна миниатюра из одного средневекового бестиария, на которой изображены три сирены с женскими лицами, торсами и руками, с птичьими крыльями и ногами, но в то же время с рыбьими хвостами (16). Это – гибрид классической сирены и сирены-русалки.

Представления о сиренах-русалках долго бытовали в Европе, особенно среди моряков. Объяснение этому можно найти в сходстве с сиренами-русалками таких морских животных из отряда травоядных китов, как уже полностью уничтоженная в наши дни морская корова, или капустница, а также ламантин и дюгонь.

Кроме того, в древнерусских памятниках встречается описание как бы «перевернутых» классических сирен с птичьим верхом и человеческим низом, в действиях своих вполне классическим сиренам подобных: «...на острове сидят и мимо их пловущих пресладким пением своимъ к себе привлачают, привлекши же увы до смерти держат. А видением жены от пояса до верху обличие лица струсова имут, струе бо птица и пером красна, как и тии имеют, а от полу к ногам женский стан» (17).

Упоминают некоторые древнерусские памятники и неких сиринов, которые до чресел имеют человеческий образ, а ниже – гусиный (18). О.В. Белова отмечает сравнение этих сиринов с бесами, которое восходит, очевидно, к древнееврейскому оригиналу, где se"irim значит "зооморфные демоны, обитающие в пустынных местах". Вероятно, именно такие сирины изображались в виде антропоморфных существ с покрытой головой и змеиным хвостом или с передними конечностями в виде перепончатых лап и с острым, похожим на гусиный, хвостом (19).

И, наконец, следует отметить, так сказать, «реалистические» значения слов «сирин» и «сирена» в русском языке. В первую очередь обратимся к сфере зоологической терминологии. В.И. Даль пишет: «Сирином зовут долгохвостую сову, похожую на ястреба; летает и днём, Sumia». Он же указывает такое значение слова сирена (или сирен): «американская болотная, двулапая ящерица» (20). «Словарь иностранных слов» уточняет, что сирен, а точнее сирены – это «семейство хвостатых земноводных, наружные жабры которых сохраняются в течение всей жизни; обитают в пресных водоемах юго-востока Северной Америки» (21).

Как уже отмечалось, отдалённо напоминают сирен-русалок представители отряда травоядных китов, которому и было присвоено общее название «сирены». А.Э. Брэм описывает этих животных таким непоэтическим образом: «Забота о пище поглощает все их внимание, да разве ещё защита детёнышей; ко всему же остальному миру эти ленивые, тупоумные существа относятся вполне равнодушно. Голос их совсем не похож на чудное пение сказочных русалок, от которых они получили своё название, а состоит из слабого, глухого стона» (22).

И уж, конечно, очень далёк от голоса классических сирен античности, сирен-русалок или птицы сирина звук, который издают такие устройства, тоже получившие имя «сирена», как: «1. Излучатель звуковых волн большой интенсивности, применяемый на маяках, морских судах и т.д.; 2. Сигнальный гудок с резким воющим звуком» (23). Впрочем, от своих прекрасных тёзок эти полезные приспособления отличаются тем, что издаваемые ими звуки не ввергают людей в опасность, а предостерегают от нее.

В XVII–XVIII вв. к числу райских птиц вместе с Алконостом был причислен и Сирин. Пение его служило обозначением божественного слова, входящего в человеческую душу, а на лубках он изображался очень похожим на Алконоста, только Сирин не имел рук, а вокруг его головы часто можно видеть нимб вместо короны.

Интересную трансформацию представление о пении Сирина как о входящем в душу человека Божьем слове претерпело в творчестве Н.А. Клюева, который писал:

Я – древо, а сердце – дупло,
Где сирина-птицы зимовье.
Поёт он – и сени светло,
Умолкнет – заплачется кровью.

Сирин-птица у Клюева – это его муза, а песнь его – это стихи, исходящие из души поэта и входящие в души слушающих. Поэт становится как бы ретранслятором передаваемого Создателем через Сирина адресованного людям божественного слова.

("Сирин и Алконост. Песня радости и печали" 1896 В.М.Васнецов)

Как уже упоминалось, райские птицы Сирин и Алконост стали персонажами известной картины В.М. Васнецова «Песни радости и печали», вдохновившей юного Александра Блока на раннее его стихотворение «Сирин и Алконост. Птицы радости и печали», датированное 2325 февраля 1899 г. Сирин и у Васнецова, и у Блока становится символом радости, нездешнего счастья. Вот как описывает эту райскую птицу молодой поэт:

Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд.

Алконост же, напротив, предстаёт символом неизбывной печали, средоточием власти темных сил:

Другая – вся печалью мощной
Истощена, изнурена...
Тоской вседневной и всенощной
Вся грудь высокая полна...
Напев звучит глубоким стоном,
В груди рыданье залегло,
И над её ветвистым троном
Нависло чёрное крыло.

Надо сказать, что ни радостный, счастливый Сирин, ни тем более истощённый печалью Алконост не находят соответствий в истории связанных с этими птицами преданий. Греческие сирены-полуптицы, средневековые сирены-русалки или таинственные сирины-полуутки никогда ни с чем радостным не ассоциировались. Наоборот, как мы помним, связаны с ними трагические мотивы гибели слушающих их чарующие песни или встречающих их на своём пути в пустынных местах. Алкиона-алкион-алконост имела, конечно, веский повод для глубочайшей печали, когда погиб её муж Кеик. Но боги сотворили чудо, спасли их, обратив, правда, в птиц, но не оставив своей заботой и в птичьем виде. Не случайно алконост в «Шестодневах», «Физиологах» и «Бестиариях» – символ заботы Бога даже о самом малом творении своём.

На лубках XVII–XVIII вв. птицы Сирин и Алконост изображались обе жизнерадостными, приближёнными к Богу в его райской обители и тоже вряд ли могли рассматриваться как символы радости и печали.

Дуализм и Васнецова, и Блока – это, конечно, уже явления Нового времени, приметы грозовых зарниц истории, озарявших горизонт грядущего страшного XX в. Художник и поэт на рубеже веков сотворили свой новый миф, отражавший новое понимание сути мира человеком уходящего золотого века русской культуры.

Птица Алконост как птица грусти и печали встречается и в творчестве Н.А. Клюева, которому древнерусская мифология вообще была особенно близка. Вот в каком переосмысленном, если можно так выразиться «русифицированном» виде предстает миф об Алконосте у Клюева в поэме «Погорелыцина»:

Резчик Олёха – лесное чудо,
Глаза – два гуся, надгубье рудо,
Повысек птицу с лицом девичьим,
Уста закляты потайным кличем.
Заполовели и древа щеки,
И голос хлябкий, как плеск осоки,
Резчик учуял: «Я – Алконост,
Из глаз гусиных напьются слёз!

И здесь Алконост, рождённый под резцом русского Пигмалиона Олёхи, сулит многие печали роду человеческому.

Новое толкование у слова алконост появляется и в различного рода справочных изданиях. Так, энциклопедический справочник «Персонажи славянской мифологии» называет алконоста «птицей грусти и печали» (24).
(В.М.Васнецов "Гамаюн, птица вещая", 1895г.)

Ещё одна райская птица – гамаюн – пришла в отличие от сирина и алконоста на Русь не из Греции. Корни её отыскиваются, по мнению академика О.Н. Трубачёва, на Востоке, причём не на арабском, а на иранском. Древняя форма, с которой связано слово гамаюн, это младоавестийское humaiia  "искусный, хитроумный, чудодейственный", откуда в древнеиранском мире употреблено было имя собственное *Humaya (25). О.Н. Трубачёв замечает, что птица – прообраз птички гамаюн «была не только райской, но и хитроумной. Образ этот, родившийся, вероятно, ещё на почве иранского фольклора, рано пересёк границы стран и культур и стал международным» (26).

На Руси птица гамаюн была хорошо известна из различных сочинений естественнонаучного и географического характера. В первую очередь источником сведений о ней были различные «Козмографии» (т.е. Космографии или, приближая это название к современной терминологии, географии). Так, в одной из «Козмографии» XVI или начала XVII в. читаем: «В той же части Азии Симове жребии, многая островы на восточномъ море: первый остров Макарицкий близъ блаженнаго рая и потому его близъ глаголятъ, что оттуда залетаютъ райския птицы Гамаюн и Финиксъ благоухания износятъ чюдная».

«Восточному» происхождению птицы гамаюн обязано её появление в титулах восточных правителей, в первую очередь, конечно, турецкого султана, а также шаха Ирана. Картотека Древнерусского словаря, хранящаяся в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН, содержит выписки из различных грамот и посланий восточным владыкам, содержащих упоминание этой птицы, причём всегда в одной и той же устойчивой форме. Вот, например, полный титул турецкого султана Ибрагима из одной царской грамоты, отправленной с послами в Константинополь:

«Гамаюна подражателю Ибрагимъ султану Государю Константинопольскому, Беломорскому (т.е. владыке Западного моря, Адриатического  folklor.ru), Черноморскому, Анатолийскому, Урумскому, Римскому (от названия области Рум, Румелия  folklor.ru), Караманскому и иныхъ Великому Государю брату и доброму приятелю нашему».

А вот как обращался к турецкому владыке царь Василий:

«Высокостоинешему властию и превознесённому честию яко рогу и сынъ рога подражателю Гамаюна и по сему желателнейшему светлостию лица неже песни Сирина... Государю Константинопольскому Салиму-шагъхан-дикерю». Любопытно, что в этом обращении Гамаюн упоминается наряду с другой райской птицей – Сирином.

Характерен стиль грамоты Бориса Годунова шаху Ирана Аббасу, сочетающий прославление шаха с самоуничижительными характеристиками Бориса: «...В царехъ светлообразнейшему и избранному гамаюну подражателю... высочайшему и славнейшему государю Перситцие и Ширванские земли начальнику Иранскому и Тиранскому Аббасъ шахову величеству царского величества слуга и конюшей бояринъ... дворовой и намесник казанской и астраханской Борисъ Фёдорович Годуновъ вашему высочайшему величеству челомъ бъетъ».

Появление оборота гамаюна (или гамаюну} подражателю в титулах восточных (в том числе иранских) владык лишний раз подтверждает этимологизацию этого слова, предложенную О.Н. Трубачёвым.

Любопытные сведения о «царском» величии птицы гамаюн можно найти в статье В.К. Трутовского о Смоленском гербе (возможно, статья не была опубликована):

«Птица Гамаюн, называемая у татар «Гюмай», а в турецком языке «Гюма...» считается среди мусульман особенно важной и многозначащей, как для всякого рядового правоверного, так и для мусульманских владык... над кем она пролетит так близко, что крыльями своими повеет ему на голову, тот будет непременно владыкой. Отсюда в турецких языках создалось слово «гумаюн», что в первоначальном своём значении равносильно слову „августейший“» (27). Птица гамаюн была столь популярна на Руси, что название её даже использовалось как внутрисемейное имя, от которого произошла фамилия Гамаюнов (28).

Птица гамаюн вошла не только в дипломатическую переписку, но и в быт русских царей. Так, в 1614 г. царю Михаилу Фёдоровичу у московского гостя Михаила Смывалова было куплено несколько диковинных вещиц, в том числе:

«Птица Гамаюн около шеи сверху обнизано жемчугом, на середине жемчужина большая, позадь её на спине репей серебряной, на репьё зерно жемчужное» (29).

И.Е. Забелин упоминает также, что 21 октября 1626 г. «дьяк Ждан Шипов отнёс в Верх к государю в хоромы птицу Гамаюн, которая в этом случае могла быть какою-либо вещицею, изображавшею такую птицу, как она и описана выше» (30). Возможно, именно об этой вещице пишет так называемая «Книга глаголемая урядник: Новое уложение и устроение чина сокольничья пути» (1656). Здесь читаем: «Василий Ботвиньевъ, по государеву указу возьми из Гамаюна, райския птицы, письмо... И подьячий... разстегнувъ птицу Гамаюна, вынимаетъ письмо и... чтетъ вслухъ» (31). В таком случае описываемый у Забелина и в «Уряднике» Гамаюн может быть выполненной в виде райской птицы шкатулкой.

("Гамаюн". Картина В.Королькова)

Обитал при дворе царя Алексея Михайловича и вполне живой Гамаюн – любимый его кречет с именем райской птицы. Об этом пишет уже цитировавшаяся ранее книга «Урядник», упоминая этого кречета раньше других птиц: «Росписъ Государевымъ охотникам, кому которыхъ птицъ указано держать. Первая Парфентиева статья. Парфентию самому: кречетъ Сибирский цветный Гамаюнъ» (32). И. Тарабрин замечает: «Не была ли эта птица изображена на сотенном знамени у сокольников и стремянных конюхов в Рижском походе царя Алексея Михайловича 15 мая 1656 г., по крайней мере в Описи знамен 1664 г. под № 10 указывалось, что это знамя чёрной тафты, в середине вшита птица гамаюн, опушка тафта белая» (33).

Ещё одна живая птица, называемая Гамаюн, но никакого отношения к ловчим птицам не имеющая, была поднесена государям Фёдору и Петру Алексеевичам в 1686 г. И.Е. Забелин по этому поводу замечает: «Торговые люди Охотного ряду, призванные на Казённый двор, чтобы объявить ей цену, – смотря на птицу Гамаюна, сказали, что де у них в ряду такой птицы не бывало и цены они ей не знают. Неизвестно, сколько времени жила во дворце эта невиданная птица, которую книжники причисляли к райским» (34).

Гамаюн, будучи птицей, дала, тем не менее, наравне с такими чудовищами, как аспид и василиск (Folklor.ru: см. в разделе «Статьи»), название пушке-пищали, описание которой можно найти в Актах московского уезда XVII в. под 1696 г.: «Великого государя в казне на пушечном дворе налицо полковых пищалей... пищал гамаюнъ ядром и длиною такова же весом 25 пуд 30 гривенокъ на турецком стану». Судя по весу, иную пищаль с таким же названием упоминает И.Е. Забелин в своей книге «История города Москвы» наряду с другими, собранными повелением Петра I в Москве для создания Музея воинских трофеев: «Гамаюн, вес 102 пудов, лил мастер Мартьян Осипов 1690 г., с изображением птицы Гамаюна» (35). Гамаюн на этой пищали изображён в виде безногой птицы (36). Любопытно, что пищаль с таким изображением представляет собой как бы реальное воспроизведение герба города Смоленска: пушка и сидящая на ней безногая птица гамаюн.

(герб Смоленска,Советский вариант)

Безногость, а порой даже и бескрылость гамаюна (иногда также называемого манкория, манцкодисъ, парадызея  последнее от слова «парадиз», Paradise  рай) отмечается многими памятниками письменности. Об этом в рукописи, именуемой «Книга Естествословная», сообщается следующее: «О гамаюне. Гамаюнъ птица инакоже и манкория, еяже и райскою птицею именуетъ, величеством поболе врабия хвостъ имать семи пядей, ногу и крылъ у себе не имать, обаче выну непрестанно по воздуху хвостомъ своимъ летаетъ, и никогда почиваетъ, цветже перия ея велми прекрасенъ естъ, и пожелатенъ видению человеческому...» (37)

Герб Смоленска с изображением пушки и гамаюна древен. На печати Иоанна Васильевича Грозного, правда, этот герб изображен в виде великокняжеского престола, на котором положена шапка Мономаха. Но это случилось, как полагает автор ставшей классической книги «Русская геральдика» А.Б. Лакиер, «или по общепринятому для всех бывших великих княжеств символу…, или по ошибке мастера» (38). По крайней мере на серебряной тарелке царя Алексея Михайловича (1675 г.) мы находим в гербе Смоленска уже известный сюжет: пушка (без лафета), а на ней сидящая безногая птица. В дневнике Корба, сопровождавшего в 1698 и 1699 г. посла Священной Римской Империи, отправленного к российскому двору для переговоров о войне с Турцией, сохранилось изображение российской государственной печати. Здесь находим и герб Смоленска: пушка на лафете и безногая птица на ней. Подобный же герб сохранился и на печати, приложенной к письму князя Фёдора Куракина, адресованному князю Никите Ивановичу Одоевскому. Надо отметить, что здесь птица изображена не только безногой, но и вроде бы бескрылой, зато с пышным, почти павлиньим хвостом. В низу печати не очень разборчивая надпись: «птица гамаюн» (39). Она напоминает изображение гамаюна в одном из изданий Лицевого Букваря Кариона Истомина, которое можно спутать с изображением ежа (40).

В реестре гербов, представленном графом Минихом в мае 1729 г. в Военную коллегию, герб Смоленска описывается следующим образом: «пушка чёрная, станок жёлтый, на пушке птица желтая без ног, поле белое» (41). Приблизительно в таком же виде этот герб был высочайше утверждён 10 октября 1780 г. в качестве герба как самого города, так и Смоленского Наместничества: в серебряном поле чёрная пушка на золотом лафете, а на пушке райская птица (42). Любопытное объяснение безногости птицы на смоленском гербе даёт Лакиер: «Обыкновенно же смоленский герб состоял из изображения лафета, на котором сидела райская птица подстрелена... может навести на догадку, что Смоленск, пограничная и всегда исправно вооружённая крепость, не раз служила тому, что поляки и литовцы бывали отражаемы и побеждаемы; а все былины о райской птице свидетельствуют, что ею обозначались самые вожделенные и недосягаемые предметы. Не таким ли для поляков и русских бывал и Смоленск?» (43).

(Смоленская область 1780г)

С годами смоленская райская птица, очевидно, ввиду стабилизации ситуации под Смоленском, встала на ноги. В 1856 г. был высочайше утверждён герб Смоленской губернии: «В серебряном поле чёрная пушка, лафет и колеса в золотой оправе, на запале райская птица» (44). На этом гербе райская птица не только имеет ноги, но и твёрдо стоит на них и, гордо задрав пышный хвост и расправив крылья, уверенно смотрит на запад, в сторону к тому времени уже окончательно поверженной Польши.

Рациональный XVIII в. давал своё объяснение безногости райской птицы, украсившей собой герб Смоленска. «Словарь коммерческий», переведённый с французского языка Василием Левшиным и изданный в Москве в 1790 г., подробно описывает, среди прочих товаров и «названий вещей главных и новейших, относящихся до Коммерции», и экзотических райских птиц, завезённых португальцами в Европу с островов южных морей. Причём привозились они не живыми, а в виде специальным образом приготовленных чучел: «Птичка сия, продаваемая засушенною, без ног и внутренних, и от такого приготовления могущая долговременно сохраняться, привозится из страны Папуас, инако  Новой Гвинеи, в острова Молукские жителями островов Аро, или Ару» (45).

Словарь отмечает, что местные жители покупают этих засушенных и безногих райских птиц «для употребления в некоторых празднествах, торжествуемых ими в некоторое время года», а также «по некоторым суеверным мнениям: первые носят их при себе в военное время, шед на сражение, уповая, что по силе их не могут быть ранены; последние же чают приобрести благоволение богов своих через содержание птиц у себя или ношение в торжественных ходах» (46).

Португальцы, увидевшие этих птиц первыми из европейцев, назвали их Писсаро дель соль, т.е. Птица солнцева, «потому, что она кажется летающею близ солнца», испанцы называли их Пиксаро дель сикло, т.е. Птица небесная; «ибо видимы они только летающими в воздухе». «Обыватели Тернатские острова Молукского называют их Мануко девата, которое европейцы превратили в Манукодията, что значит «Птицу Божию»; потому что она представляется прилетающею с небес, обиталища лже-богов их; без сомнения от сего воображения прозвана она Птицею Райскою» (47).

Объяснения, как видим, вполне в духе картезианского рационализма, без всякой мистики. Однако любопытно, что и рациональные европейские учёные в безногость этих псевдо-райских птиц поверили, и вот по какой причине: «Как продают их без ног, и не могут в засушенных найти остатки оторванных их лядвий, подало это случай первым путешественникам к изобретению разных басен, а именно, что птицы сии ног не имеют, а для отдохновения цепляются хвостом за ветви древесные. Португальцы разгласили это в Европе, чему поверил не токмо народ подлый, но и великие естества испытатели, каковы были Геснер, Скалигер и прочие, описывавшие их безногими» (48).

Как бы то ни было, но название райские птицы вошло в зоологическую терминологию. Более того, А.Э. Брэм пишет: «Самая известная из принадлежащих сюда птиц, – это названная Линнеем, безногая райская птица (Paradisea apoda)». Тут же, впрочем, отмечается, что у этой безногой птицы «ноги красные» (49).

Каковы бы, однако, ни были, так сказать, военно-стратегические или биолого-зоологические рассуждения о безногости геральдического гамаюна в гербе Смоленска или изучавшихся Линнеем чучел райских птиц, но мифическая райская птица гамаюн безнога совсем по иным причинам, и её вечный полёт имеет огромный смысл. Нам уже известно, что произойдёт, если гамаюн крыльями своими повеет кому-нибудь на голову: быть ему владыкой. Если же гамаюн прервёт свой полёт, это чревато большими бедами. Вот что пишет об этом «Книга Естествословная»: «а егдаже падетъ на землю, тогда падениемъ своим провозвещаетъ смерть царей или королей, или коего князя самодержавна» (50). Отсюда и представление о Гамаюне как о птице вещей.

(картинка сделанная с помощью компьютерной графики человеком под ником flicker - flicker.ucoz.ru)

Интересно отметить, что Гамаюн, такая же райская птица, как Алконост и Сирии, никогда не изображалась на лубке с ними вместе. Она, как вещунья, всегда одинока. Такова она и на картине В.М. Васнецова. А. Блок, потрясённый этой картиной, пишет в феврале 1899 г. небольшое стихотворение «Гамаюн, птица вещая»:

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облачённых
Она вещает и поёт,
Не в силах крыл поднять смятённых...
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых...
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..

В 1900 г. А. Блок попытался опубликовать это стихотворение, как и второе, посвящённое Алконосту и Сирину, в журнале «Мир Божий». Пробежав стихи, редактор журнала старый либерал В.П. Острогорский сказал: «Как вам не стыдно, молодой человек, заниматься этим, когда в университете бог знает что творится!» – и выпроводил поэта «со свирепым добродушием» (51). Опытный редактор не понял, не разглядел, что перед ним поэт, которому самому суждено было стать вещим Гамаюном, что его устами древняя птица предвещала время неслыханных катастроф и потрясений, «и трус, и голод, и пожар», и «казней ряд кровавых», и «злодеев силу, гибель правых» – всё то, что суждено было испытать России в наступающем XX в.

Так пришедшая из глубины времён иранская хитроумная птичка обратилась на рубеже веков в устах великого поэта в грозную вещунью судьбы огромной страны.

В последней трети XX в. другой поэт и бард обратился к теме райских птиц – это сделал Владимир Высоцкий в уже упоминавшейся его песне «Купола». Высоцкий, в отличие от Васнецова и Блока, свёл в своей песне вместе всех трёх птиц -и Алконоста, и Сирина, и Гамаюна. Есть в их изображении и традиционные, уже известные нам мотивы, но появляются и новые ноты, как тому и положено быть не у подражателя, а у продолжателя традиции. В первую очередь  общий стилистический тон всего произведения. Есть в нём нечто сюрреалистическое, даже визионерское. Все три птицы у Высоцкого оказываются вещими, но в то же время сказочными, нереальными:

Как засмотрится мне нынче, как задышится?!
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споётся мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют – да всё из сказок.
Птица Сирии мне радостно скалится 
Веселит, зазывает из гнёзд,
А напротив – тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черёд 
Это птица Гамаюн
Надежду подаёт!

Это, конечно, не лубок, не Васнецов и не Блок. Птица радости Сирин предстаёт в виде игривой и назойливой кокетки. Птица грусти и печали Алконост является каким-то почти босховским виденьем из наркотического кошмара. И только трагическая вещунья Гамаюн неожиданно становится воплощением надежды. Неслучайность такой трактовки подчёркивается тем, что в конце песни куплет о Гамаюне с некоторыми вариациями повторятся ещё раз. Что же, в той сонной державе, что, по Высоцкому, «раскисла, опухла от сна», даже предвещаемые Гамаюном катаклизмы, возможно, виделись ему надеждой на лучшее. Поэт времен «застоя», Высоцкий сотворил свой, и традиционный и обновлённый, миф о птице радости Сирине, птице печали Алконосте и вещей птице Гамаюне.

Здравствуйте, дорогие ученики! Приветствую вас на очередном уроке по Славянской мифологии. Рассаживайтесь поудобнее и давайте начнём.

Сегодня мы поговорим о птицах. Птицы всегда занимали особое место у славян. Давайте вспомним один из мифов об происхождении Земли.

"...И вот между небом и водой сами собою выросли два дерева – священные дубы, державшиеся на силе божией. Из желудей священных небесных дубов вылупились две птицы, это были утки-гоголи.
Утки стали нырять на дно моря и доставать со дна ил и песок. Илом они склеивали веточки и листья, опавшие с небесных дубов – строили гнездо-землю."

Утка упоминается и в сказках о Кощее Бессмертном. Именно она запрятана в зайце, а в ней уже спрятано яйцо.

Почему же утке отдана такая роль в сотворении мира?
Мировая уточка родилась из пены новорождённого Океана. По легенде, именно она достала со дна Молочного океана Алатырь. Он был маленький, и уточка хотела спрятать камень в своём клюве. Но Сварог произнёс волшебное Слово, и камень стал расти. Уточка не смогла его удержать и уронила.
Уточка - древнеславянский символ очистительной силы Воды.
В бассейне верхнего течения реки Кама было найдено навершие с изображением Мировой уточки. Находка датируется 4-6 веками н.э. Предполагается, что оно было либо навершием жреческого посоха, либо частью головного убора, например, кички. В пользу последнего предположения говорит тот факт, что "уточки" чаще всего находят парами. В любом случае это украшение с ритуальным значением.

С уточкой ассоциируют Макошь. Культ утки-Макоши просуществовал до сегодняшних дней, о чём говорят разные ритуальные предметы славян, которые можно видеть и в наши дни. Правда, про то, что они ритуальные, сейчас по большей части позабыто.

Теперь неудивительно, что птица в мифологии славян играла большую роль, и образы птиц, дошедших из глубины веков, разнообразны. Это ещё объясняется и большими территориями, которые заселяли славянские народы.

В "Голубиной книге" есть такие строки:

Которая птица всем птицам мати?
А Стратим-птица всем птицам мати.
А живёт она на Океане-море,
А вьёт гнездо на белом камене.
Как набегут гости-корабельщики
А на то гнездо Стратим-птицы
И на её на детушек на маленьких.
Стратим-птица вострепенётся,
Океан-море восколыблется,
Как бы быстрые реки разливалися.
Топит он корабли гостинные,
Топит многие червлёные корабли
С товарами драгоценными!

В разных переводах эту птицу называют по-разному: Ногай-птица, Страх-Рах, Страфиль. Упоминание о ней также встречается и в «Ведах», и в «Песнях птицы Гамаюн», созданных намного раньше.

О гигантской птице повествует древняя рукопись: «Есть кур, головой достигающий до небес, а море ему до колена; когда солнце омывается в океане, тогда океан всколебается, и начнут волны бить кура по перьям; он же, ощутив волны, кричит „коко-реку", что значит: „Господи, яви миру свет!"».
Изображали птицу-гиганта с маленькой головой на тонкой шейке, крючковатым клювом, длинным узким телом и одним поднятым вверх крылом. «...живёт она на море-океане, и когда кричит, подымается страшная буря. И даже если всего лишь поведёт она крылом, море волнуется, колышется. Но уж если взлетает Стратим-птица, тут уж такие валы вздымаются, что потопляет море корабли, разверзает бездны глубочайшие и смывает с берегов города и леса».
В этом смысле Стратим подобна Морскому царю. В некоторых сказаниях она за то, что герой спасает и милует её птенцов, помогает выбраться ему на волю.
Сохранилось странное и загадочное пророчество: «Когда Стратим вострепещется во втором часу после полуночи, тогда запоют все петухи по всей земле, осветится в те поры и вся земля».
Повелителем Стратим-птицы является Стрибог - Верховный бог ветра. Он может вызвать и укротить бурю, может оборачиваться своим помощником.

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облечённых,
Она вещает и поёт,
Не в силах крыл поднять смятённых…
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых…
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запёкшиеся кровью!..

Эти поэтические строки Александр Блок посвятил птице Гамаюн. Вещая птица, посланник богов и их глашатай. Она поёт людям божественные гимны и предвещает будущее тем, кто умеет слышать тайное. Все песни птицы Гамаюн, которые она пела людям, собраны в одной книге, где повествуется о сотворении мира и рождении богов. "Заветные песни птицы Гамаюн" - так называется эта книга. Каждая часть книги называется "клубком".
По древнему поверью, крик птицы Гамаюн предвещает счастье.
Слово « гамаюн » происходит от «гамаюнить» - баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь).

А вот две птицы славянского рая - Алконост и Сирин. Название птицы Сирин даже созвучно названию рая - Ирий.

Подпись под лубочной картиной, на которой изображена птица Алконост, гласит:

«Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самоё себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот всё на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит».

По легенде, Алконост несёт яйца в морскую глубину посреди зимы (или во время зимнего солнцестояния). 7 дней яйца лежат в глубине, а затем всплывают на поверхность. И в это время на море наблюдается штиль. Алконост не сводит взгляда с поверхности воды и ждёт всплытия яиц, потому очень трудно выкрасть яйцо Алконоста. Если это удаётся, то такое яйцо люди вешают под потолком в церкви, как символ целостности и единения всего приходящего сюда народа.
Затем Алконост забирает яйца и высиживает их на берегу.

Удивительно, как переплетаются славянская и древнегреческая мифологии. Алконост имел и другое название - Алкион. В древнегреческой мифологии есть миф об Алкионе, дочери бога ветров Эола, жене фессалийского царя Кеика, сына бога утренней звезды Эосфора. Как рассказывает Овидий в «Метаморфозах», Кеик трагически погиб в бушующем море. Алкиона ждала Кеика на вершине утёса. Когда же к утёсу прибило волной тело её погибшего мужа, Алкиона бросилась с вершины утеса в волны бушующего моря. И произошло чудо: боги превратили Алкиону в морскую птицу-зимородка. Затем Алкиона-зимородок оживила погибшего мужа. Боги и Кеика превратили в птицу, и они снова стали неразлучными.
Греки считали, что когда Алкиона высиживает яйца, на Ионическом и отчасти Эгейском морях устанавливается в течение двух недель затишье (неделя до и неделя после зимнего солнцестояния), так как отец Алкионы Эол, бог ветров, удерживает в это время подвластные ему ветры. Об этом Овидий так пишет в «Метаморфозах»:

Зимней порою семь дней безмятежных сидит Алкиона
Смирно на яйцах в гнезде, над волнами витающем моря.
По морю путь безопасен тогда: сторожит свои ветры,
Не выпуская, Эол, предоставивши море внучатам.

Дни затишья на море, когда Алкиона-зимородок выводила своих птенцов, греки называли «алкионины, или зимородковы дни». В древнерусском языке они назывались алкионитские или алконостские.

Не менее интересна история птицы Сирин - неизменный спутник Алконоста. Как утверждается, она ведёт своё происхождение от греческих сирен. А может сирены от неё? Или это две ветви одного и того же факта?
В древнегреческой мифологии сирены – это птицы с женскими головами. «Сладкоголосие» сирен подтверждают имена некоторых из них: Аглайофона (Звонкоголосая), Телксепея (Чарующая), Пейсиноя (Льстящая), Молпе (Певучая).
По одной из легенд, сирены первоначально были нимфами из окружения юной богини Персефоны. Когда её похитил властелин загробного мира Аид, разгневанная мать Персефоны богиня плодородия Деметра придала сиренам их полуптичий облик. В другом варианте этого мифа они сами захотели превратиться в птиц, чтобы отыскать Персефону. Когда же люди отказались им помочь, сирены поселились на пустынном острове, чтобы мстить роду человеческому. С тех пор они стали заманивать своим сладкоголосым пением мореходов и на берегу убивали их. Скалы острова сирен были усеяны костями и высохшей кожей их жертв.

Мифическая птица, имеющая человеческое лицо и пленяющая людей сладким пением, хорошо была известна на Руси и называлась "сиринъ". Вот что об этом пишет один из древнерусских Азбуковников:

В XVII–XVIII вв. Сирин вместе с Алконостом были причислены к числу райских птиц. Пение птицы Сирин служило обозначением божественного слова, входящего в человеческую душу, а на лубках она изображалась очень похожим на Алконоста, только Сирин не имел рук, а вокруг его головы часто можно видеть нимб вместо короны.

По описанию древнерусских верований сладкоголосая птица Сирин, как и губительные морские птицы-девы Сирены, своей песней печальною тоже одурманивала путников и увлекала их в царство смерти. В более поздний период эти черты были вытеснены, и русский Сирин был наделен магическими функциями защитного характера, олицетворял красоту, счастье и радость бытия.

История Сирин другая, нежели у Алконоста. Обитает птица в самом раю. Глас её в пении зело красен, ибо возвещает неземные радости. Временами она спускается на землю. Однако, если то пение услышит живой человек, "таковый от жития может отлучиться". Последнее свойство Сирин, равно как и Алконоста, сильно озадачило русского человека, ценившего превыше всего силу, мужество, благородство и воспевавшего их в песнях, былинах, сказках. Образ Сирина народному художнику оказался чем-то ближе, поэтому именно его стал он исправлять по своему вкусу. Судя по одной из легенд, сделать это оказалось несложно: стоило лишь, как только птица спустится на землю и начнёт петь, поднять шум да ещё пострелять из пушки. Сирин замолчит и улетит в своё жилище. Как раз этот сюжет и изображён на картине (её можно увеличить с помощью волшебной мышки у вас в руках и подробнее рассмотреть).

В современной культуре Сирин и Алконост нерасторжимы, это устоявшиеся символы Горестного и Радостного пения.

Райские птицы Сирин и Алконост стали персонажами известной картины В.М. Васнецова «Песни радости и печали», вдохновившей юного Александра Блока на раннее его стихотворение «Сирин и Алконост. Птицы радости и печали», датированное 23-25 февраля 1899 г. Сирин и у Васнецова, и у Блока становится символом радости, нездешнего счастья. Вот как описывает эту райскую птицу молодой поэт:

Алконост же, напротив, предстаёт символом неизбывной печали, средоточием власти тёмных сил:

Надо сказать, что ни радостный, счастливый Сирин, ни тем более истощённый печалью Алконост не находят соответствий в истории связанных с этими птицами преданий.
На лубках XVII–XVIII вв. птицы Сирин и Алконост изображались обе жизнерадостными, приближёнными к Богу в его райской обители и вряд ли могли рассматриваться как символы радости и печали.
Дуализм и Васнецова, и Блока – это, конечно, уже явления Нового времени, приметы грозовых зарниц истории, озарявших горизонт грядущего страшного XX в. Художник и поэт на рубеже веков сотворили свой новый миф, отражавший новое понимание сути мира человеком уходящего золотого века русской культуры.

После разговора о всей этой путанице, которая постигла Алконост и Сирин, давайте ещё раз обратимся к их лубочным изображениям. Видите, там птицы изображены с коронами или нимбом - признаком святости в христианстве. То есть, это картины уже христианского периода Руси. Как мы знаем, христианская церковь, проявив вероломство и насилие, встретила в ответ сопротивление русичей-язычников и вынуждена была пойти на многие уступки. Церковный календарь был составлен таким образом, что важнейшие христианские праздники по времени совпадали с языческими. Наиболее почитаемыми стали те святые, которые приняли на себя черты языческих божеств. Например, образ великой богини Матери-Земли воплотился в образе Богоматери или Богородицы, Георгий-Победоносец стал олицетворением солнечного бога Хорса и Дажьбога, Илья-пророк соответствовал богу грома и молний Перуну, покровитель скота Власий стал преемником языческого Велеса.
Точно так же обстояло дело и с магическими знаками в виде птиц на одежде, предметах быта и украшениях. Образ птицы, начиная с глубокой древности, был настолько привычным талисманом и распространённым персонажем славян, что уничтожая эту защитную символику, христианская церковь вынуждена была дать людям новых покровителей в привычном облике. Сирин и Алконост заменили языческих птиц, одна из которых точно была Мировой уточкой, а вот в качестве второй называют птицу-Солнце, о которой сведений практически не сохранилось. Постепенно образ птицы Сирин под влиянием христианских и языческих верований стали считать в народе райским, т.е. божественным, и наделять необыкновенными качествами: яркостью, сиянием, неземной красотой, чудным пением и добротой. Изображение Сирина в русском искусстве получило широкое распространение, оно довольно часто встречается на поверхности различных изделий XIV-XVII веков. Алконост попадается гораздо реже. Возможно с течением времени различия между ними были забыты, и они слились в один образ Сказочной Птицы, в котором, как в символе прекрасного, русский человек видел свою собственную мечту о доброте, красоте и счастье.

Рассмотрим теперь другую группу птиц в славянской мифологии. К ней относятся птицы–сказочные персонажи, а именно Жар-птица, Финист Ясный Сокол, Царевну-Лебедь.
Из сказочных птиц Жар-птица, скорее всего, имеет прямого прототипа из мифологических птиц, а именно Феникса. Перья жар-птицы обладают способностью светить и своим блеском поражают зрение человека. Жар-птица олицетворяла, скорее всего, огонь, свет, солнце. Жар-птица питается золотыми яблоками, дающими молодость, красоту и бессмертие; когда она поёт, из её клюва сыплются жемчуга. Пение жар-птицы исцеляет больных и возвращает зрение слепым.

Ну и ещё одна группа птиц в славянской мифологии. Они не имеют чего-то необычного в своём облике, но наделены сказочными свойствами разговаривать, помогать или вредить людям и являются, как правило, спутниками таких персонажей, как Баба-яга или Кащей бессмертный. Это вороны, совы, чёрные дрозды.

Ну, вот, думаю, пора заканчивать с лекцией. Да, материала оказалось много, и много получилось вопросов. Поэтому вам в качестве домашнего задания надо выбрать вопросы, которые в сумме дадут не меньше 10 баллов. Основная оценка за всю домашнюю работу - 10 баллов. Как обычно, дополнительные 2 балла я даю за творческий подход к выполнению заданий.

Домашнее задание:

1. Почему части в книге песен Гамаюн называются клубками? (0-1 балл)

2. Что общего между рассмотренными на лекции птицами первой группы? (0-1 балл)

3. Почему о Сирин вспоминают чаще, чем об Алконосте? (0-1 балл)

4. Почему такое название у "Голубиной книги"? (0-1 балл)

5. Вспомните русские былины, легенды, сказки, в которых упоминается птица. Расскажите о них и опишите птиц, которые там встречаются. Достаточно двух примеров.(0-4 балла)

6. Прочитайте Первый клубок из песен птицы Гамаюн и расскажите о роли уточки в сотворении земли. Попутно расскажите, что вам в этом повествовании показалось символичным для славянской мифологии в общем, то есть что потом повторяется, например, в русских сказках. (0-2 балла)

7. Найдите связь между уточкой и головным убором на Руси. (0-3 балла)

8. Какая связь между уточкой и ткачеством? (0-2 балла)

9. Какие ещё ритуальные древнеславянские предметы были связаны с уточкой? (0-2 балла)

10. Сравните Жар-птицу с Фениксом. Что общего и чем отличаются? (0-2 балла)

11. Расскажите подробнее об одной из сказочных птиц. (0-3 балла)

12. Расскажите подробнее об одной из птиц из третьей группы. (0-3 балла)

13. Какая из рассмотренных птиц вам более остальных понравилась? Почему? (0-2 балла)

14. Возможно, вы предложите свою классификацию птиц в славянской мифологии? (0-3 балла)

15. Практика. Вот вам портал, который перенесёт туда, где обитает какая-то из рассмотренных нами на уроке птиц. Какая - я не знаю, это каждый из вас увидит уже на месте. Возможно, вы встретитесь и не с одной птицей. Если не страшно, то попытайте счастья, а потом расскажите, что там произошло. (0-6 баллов)

Неблагодарная клюет руки кормящего мифологическая птица. Птицы в мифологии славян. Внешние отличия от Алконоста

Способы слияния и поглощения компаний

Алексей Ерёменко - младший политрук